Тревога и надежда - [86]

Теперь о более специальных вопросах ограничения стратегических вооружений. В Рейкьявике обсуждалась схема одновременного пятидесятипроцентного сокращения всех видов стратегического оружия США и СССР, с сохранением тем самым для каждой стороны сложившихся пропорций различных видов вооружения (я опираюсь на имеющиеся публикации; возможно, что какие-то детали мне не известны). "Пропорциональная" схема наиболее проста, и вполне оправданно, что продвижение началось именно с нее. Но она не оптимальна, так как не решает проблемы стратегической стабильности.

Бóльшая часть ракетно-термоядерного потенциала СССР — мощные шахтные ракеты с разделяющимися боеголовками. Такие ракеты уязвимы по отношению к предупредительному удару современных высокоточных ракет потенциального противника. Принципиально важно, что одна ракета противника с разделяющимися боеголовками уничтожает несколько шахтных ракет. То есть уничтожение всех шахтных ракет при примерном равенстве сторон (СССР и США) возможно с использованием противником лишь части его ракет. Стратегическое значение "первого удара" колоссально возрастает. Страна, опирающаяся в основном на шахтные ракеты, может оказаться вынужденной в критической ситуации к нанесению "первого удара". Это объективная военно-стратегическая реальность, которую не может не учитывать противоположная сторона. Я хочу подчеркнуть, что такое положение никем не планировалось при развертывании шахтных ракет в 60-х и 70-х годах. Оно возникло в результате разработки и принятия на вооружение разделяющихся боеголовок и повышения точности стрельбы. Но сегодня шахтные ракеты, вообще любые ракеты с уязвимыми стартовыми позициями являются важнейшим фактором военно-стратегической нестабильности. Поэтому я считаю чрезвычайно важным при сокращении ракетно-стратегических вооружений принять принцип преимущественного сокращения ракет с уязвимыми стартовыми позициями, то есть тех ракет, которые принципиально являются оружием первого удара. Особенно важно преимущественное сокращение советских шахтных ракет, так как они составляют основу советских ракетно-термоядерных сил, а также американских ракет MX. Возможно, целесообразно часть советских шахтных ракет одновременно с общим сокращением заменить на менее уязвимые ракеты эквивалентной ударной силы (ракеты с подвижным замаскированным стартом, крылатые ракеты различного базирования, ракеты на подводных лодках и т.д.). Для американских ракет MX проблема замены, как я думаю, не стоит, так как они составляют менее существенную часть в общем балансе и их можно безболезненно уничтожить в процессе двустороннего сокращения.

Выработка соглашения о непропорциональном сокращении более сложна для экспертов и дипломатов, чем подписание соглашения о пропорциональном сокращении. Но я убежден, что это крайне желательно. Дополнительные расходы на перевооружение советских стратегических сил представляются мне вполне оправданными. Они будут тем меньше, чем глубже одновременное общее сокращение стратегических сил.

Перехожу к этому последнему вопросу, уже обсуждавшемуся сегодня. Определение порога сокращения стратегических сил из условия сохранения стратегической стабильности — задача очень трудная, включающая множество неизвестных и даже не определенных корректно факторов.

Приведу два соображения, иллюстрирующие эти трудности.

При расчете наносимого ущерба можно исходить из различных сценариев войны. В частности, можно производить оценку для случая первого удара или удара возмездия. Эти оценки могут существенно отличаться. Как мне кажется, страна, идущая на опасное обострение, при этом может принять одновременно решение о первом ударе; в этом случае она оценивает свои возможные потери по более низкому уровню удара возмездия.

Гораздо более сложен вопрос о предельно допустимом ущербе. То есть какой максимальный ущерб для населения своей страны, для ее экономического и военного потенциала может допустить решающееся на ядерное обострение правительство в качестве платы за победу. Предполагается, что речь идет об уровнях стратегического ядерного вооружения, при которых нет взаимного гарантированного уничтожения. Этот вопрос нельзя решать исходя из психологии мирного времени. Я вспоминаю о решениях, принимавшихся в острых ситуациях руководителями недавнего прошлого, — а ведь ситуация, о которой идет речь, вообще не имеет прецедента. Поэтому я бы затруднился сегодня назвать конкретный уровень. Он может быть близок или равен уровню гарантированного взаимного уничтожения! Вернуться к этому вопросу целесообразно после осуществления пятидесятипроцентного сокращения.

Безъядерный мир — желанная цель. Он возможен только в будущем, в результате многих радикальных изменений в мире. Условиями мирного развития сейчас и в будущем являются: разрешение региональных конфликтов; равновесие обычных вооружений; либерализация и демократизация, бóльшая открытость советского общества, соблюдение гражданских и политических прав человека; компромиссное решение проблемы противоракетной обороны без объединения ее в "пакете" с другими вопросами стратегического оружия. Эту последнюю тему я надеюсь обсудить завтра.