«Третья война» подполковника Твардовского - [6]
«Я жил, я был - за все на свете я отвечаю головой», - напишет в стихах. И именно так, отвечая головой, воспримет ХХ съезд партии, разоблачивший «культ личности». Через 3 месяца застрелится Фадеев - тоже ответил головой. А в октябре 56-го раздастся вдруг звонок от помощника Хрущева, от Лебедева: «Никита Сергеевич спрашивал, как живете, как здоровье, над чем работаете»? Оказывается, его прямота, талант, авторитет опять понадобились. Поэт честно ответит: надо публиковать «Теркина на том свете», злую поэму его, уже давно «гулявшую» в рукописи. «Да, да, - скажут ему, - конечно». И встреча с главой государства состоится. Это и сыграет роль во втором назначении его на «Новый мир»... И так начнется последняя атака его. Считайте - в одиночку. Юрий Карякин ведь не зря скажет: «Эх, было бы у нас 10 таких, Россия была бы другой!» 10 не нашлось, его, как и раньше, предавали даже близкие друзья.
Когда, например, в 47-м его «раскатывали» за очерки «Родина и чужбина», против него выступил и Овечкин, закадычный друг. «После этих записок, - сказал на собрании, - я Твардовского разлюбил». Но когда сам напишет свои «Районные будни» и все отвергнут их, притащит свою рукопись в «Новый мир». Сунет ее, стыдясь, чуть ли не уборщице журнала. И через три дня получит телеграмму от Твардовского. Тот, как рассказывал нам Турков, начал читать ее в редакции, потом взял в машину, потом, на ходу, расплакался и хотел вернуться, но вместо этого дал телеграмму с дороги: будем печатать. «И счастлив был, - закончил Турков, - совершенно...»
Да, по очеркам Овечкина о разграбленной деревне, в тот же год пленум ЦК принял решение о помощи селу. Черное стало вдруг черным, а не белым. Ведь люди к тому времени настолько привыкли к вранью, что любой самый очевидный факт становился шоком, если был обнародован - сказан вслух, или напечатан в журнале. Но сколько, сколько правды было сжевано цензурой?! «Вот цензура по номерам, - записывал поэт в дневнике. - Сняты: Каверин "Белые пятна", Марина Цветаева. Снят роман Камю "Чума". Повесть Тендрякова "Находка". Снят "Театральный роман" Булгакова. Сняты стихи Евтушенко». И - запись: «Цензор говорит, что у него от "Нового Мира" инфаркт будет». Конечно, инфаркт! По четыре раза сдавали в набор и рассыпали из-за запретов набранные вещи. Но и Камю, и Булгакова он все равно пробьет. Правда, тогда же и запишет: «Храбрость, это не когда ничего не боишься и уверен в результатах, а когда знаешь, что дело наверняка безнадежно... и все-таки идешь, не отступаясь...»
Удивительно, он, десятилетиями живя в Москве, по-деревенски боялся переходить улицы, пропускал машины до последней. Но не побоялся, образно говоря, не раз и не два вставать поперек несущейся на него всесокрушающей партийно-государственной машины, ломавшей кости и хребты любому. Ведь именно «поперек» и напечатал Солженицына. «Учти, Саша! - сказал ему его заместитель по журналу Дементьев. - Нам этого не простят. Журнал мы потеряем. А ты ведь понимаешь, что такое наш журнал. Не только для нас. Для всей России?» - «Понимаю, - ответил Твардовский. - Но на что мне журнал, если я не смогу напечатать это?..»
Рукопись повести «Щ-854» некоего А.Рязанского, «машинопись» без полей и пробелов, ему передала сотрудница журнала Анна Берзер. «Лагерь глазами мужика, - сказала тихо, - очень народная вещь». Точнее нельзя было «попасть» в сердце Твардовского. Он взял рукопись домой и, укладываясь на ночь, взялся читать. Однако после двух-трех страниц понял - лежа не почитаешь. Встал, оделся. И всю ночь, заваривая чай на кухне, читал повесть про «Денисовича» - и раз, и два. А утром бросился с рукописью по друзьям и требовал выставлять бутылку в честь появления писателя.
«Рязанским» оказался Солженицын, учитель из Рязани. И в ноябре 1961, вызванный телеграммой, он сидел уже в набитом людьми кабинете поэта и мрачно думал: «Да не сошел ли я с ума? Неужели редакция серьезно верит, что это можно напечатать?» В публикацию не верил, радовался уже тому, что ее в КГБ не передали! И правильно - ее опубликуют только через 11 месяцев. Благодаря «саперной», по словам Ваншенкина, хитрости поэта. За это время было всё: и письмо Твардовского Хрущеву («Имя этого автора завтра может стать одним из замечательных имен нашей литературы»). И встреча его с Хрущевым в ЦК «голова к голове», когда поэт прямо сказал «хозяину» страны, что без него эту вещь «зарежут» («зарежут», - тупо кивнул тот). А поэт, пошутив, что «от поцелуев дети не рождаются», расширяя плацдарм свободы дерзко предложил властителю: «Отмените цензуру на литературу», и даже утверждал потом, что «шарокатный мужик» этот согласился с ним! Всё было. Даже обсуждение повести на Политбюро (ее в 23 экземплярах для партвождей отпечатали за одну ночь), когда Хрущев покрикивал на соратников: «Чего молчите?» Зато потом, когда цензор, получив экземпляр этой «идеологической диверсии», грозно орал в телефон: «кто прислал это? кто персонально одобрил?», зав. редакцией Н.Бианки невинно ворковала в ответ: «да мы тут! да всем нам понравилось!» «Цензура» угрожающе шваркнула трубку. А через полчаса вновь позвонила: «Пришлите-ка еще пару экземпляров». Почитать... Зато, наконец, потом, Солженицын, вычитывая в гостинице повесть в последний раз, в голос разрыдается: представит «как всплывет к миллионам несведущих крокодилье чудище нашей лагерной жизни», и как важно это тем, кто «не доцарапал, не дошептал, не дохрипел». И дома у Твардовских будет ждать сигнального номера, а когда курьер доставит его, смеясь, будет смотреть, как суровый, седой уже главный редактор, словно мальчик будет порхать по комнате: «Птичка вылетела! Теперь уж вряд ли задержат!..»
Вячеслав Недошивин – журналист, автор книги-путеводителя «Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург». В его новой книге «Адреса любви» – три места действия: Москва, Санкт-Петербург и Париж. Дома и домочадцы русской литературы неразрывно связаны. «Адреса любви» – не учебник по литературе, а уникальный путеводитель. «Здесь всё выстроено на документальной точности. Кто где жил, бывал, с кем спорил в знаменитых салонах, в кого влюблялся в поэтических кабачках – обо всем этом узнаешь, погружаясь в рассказы, объединившие историю, литературу, биографические загадки и – Географию Великой Поэзии…».
Книга Вячеслава Недошивина — писателя, литературоведа и кинодокументалиста — это блестящая попытка совместить, казалось бы, несвязуемое: историю великой русской литературы за четыре последних века и — сохранившийся по сей день в дворцах, доходных домах, дворовых флигелях и чердаках старой Москвы «живой дух» ее. В книге 320 московских адресов поэтов, писателей, критиков и просто «чернорабочих русской словесности» и ровно столько же рассказов автора о тех, кто жил по этим адресам. Каменная летопись книг, «география» поэзии и прозы и в то же время — захватывающие рассказы о том, как создавались в этих домах великие произведения, как авторам их спорилось, влюблялось и разводилось, стрелялось на дуэлях и писалось в предсмертных записках, истории о том, как они праздновали в этих сохранившихся домах творческие победы и встречали порой гонения, аресты, ссылки и расстрелы.
Новая работа В. М. Недошивина, которую вы держите в руках, – «Литературная Москва. Домовая книга русской словесности, или 8000 адресов прозаиков, поэтов и критиков (XVIII—XXI вв.). Том II» это не только тематическое продолжение одноименного 1-го тома, но и, без преувеличения, уникальный труд в истории русской литературы. В нем впервые в мире сделана попытка собрать под одной обложкой более 8 тысяч московских адресов: от протопопа Аввакума, Кантемира и Фонвизина до Цветаевой, Солженицына и Бродского. 20 адресов Пушкина, 19 – Чехова, 14 – Бунина, 24 – Есенина, 26 – «вечно бездомной» в Москве Ахматовой и тысячи и тысячи имен поэтов, прозаиков, литературоведов, библиофилов и ценителей русского слова. Книга эта – итог жизни автора! – писалась не по страницам и даже не по абзацам – по строчке с номером дома и названием улицы.
Книга Вячеслава Недошивина воссоздает вольную, загадочную атмосферу великолепного и незабываемого Серебряного века. События, о которых повествуется, имеют конкретные адреса - улицы и дома Петербурга, где легенды русской поэзии: Блок, Есенин, Мандельштам, Хлебников, Ахматова, Гумилев, Волошин, Ходасевич, Кузмин, Северянин - жили, встречались, писали стихи, дружили, ссорились, влюблялись и даже, случалось, вызывали друг друга на дуэль... Снабженное указателем адресов, издание "Прогулки по Серебряному веку" может служить литературным путеводителем по Санкт-Петербургу.
Вячеслав Недошивин – писатель, автор книг «Адреса любви. Дома и домочадцы русской литературы. Москва, Санкт-Петербург, Париж» и «Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург». Долгие годы – от диссертации об антиутопиях в 1985 году до статей в научных сборниках и журналах («Иностранная литература») – занимался творчеством Дж.Оруэлла и переводами его произведений. «Джордж Оруэлл. Неприступная душа» – это не только подробнейшая биография английского классика, не просто увлекательный рассказ о его жизни и книгах, о его взглядах и его эпохе, – но и, в каком-то смысле, первый его «русский портрет».
Написанная коллективом авторов, книга «Бесчеловечность как система» выпущена в Германской Демократической Республике издательством Национального фронта демократической Германии «Конгресс-Ферлаг». Она представляет собой документированное сообщение об истории создания и подрывной деятельности так называемой «Группы борьбы против бесчеловечности» — одной из многочисленных шпионско-диверсионных организаций в Западном Берлине, созданных по прямому указанию американской разведки. На основании материалов судебных процессов, проведенных в ГДР, а также выступлений печати в книге показываются преступления, совершенные этой организацией: шпионаж, диверсии, террор, дезорганизация деятельности административных учреждений республики и вербовка агентуры. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Короткие заметки от ветерана войск специального назначения.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.