Третья тетрадь - [50]
И в этом чаду уже никто не смотрел косо на стройную девушку, едва причесанную, с широко раскрытыми глазами, которая без шляпки и зонта ходила по улице как слепая, все чувствуя – и ничего не видя.
Ноги, помимо воли, приводили Аполлинарию на Сенную, где, как она уже знала из «Времени», находилась его редакция. Мрачный угловой дом, постоянно сырой от близости Канавы, манил ее, как магнитом, и Аполлинария часто стояла, держась за холодный парапет, и ждала, что вот сейчас откроется дверь, и выйдет он.
Он, от которого исходил магический свет, мгновенно преображавший все вокруг. И когда она о нем думала, у нее леденели руки и пылала голова.
Но лето катилось к закату, а встречи все не было. И, чувствуя, что она постепенно сходит с ума, Аполлинария, сама не зная как, взялась за тетрадь давно заброшенных лекций. С обратной стороны коленкорового блокнота вдруг побежали неровные строки о вещах, казалось бы не имевших ничего общего с происходящим. Она вспоминала пансион, его холодные дортуары, учителей, классных дам, прошлые обиды и надежды – и в этом спасалась от угара сегодняшнего дня.
Как-то незаметно набралось семь главок, и рука сама вывела название, так говорившее о ее нынешнем состоянии, – «Покуда». Покуда еще ничего не случилось, покуда еще все впереди, покуда еще можно спасаться в скучных, но понятных обыденностях прошлого…
Но Аполлинария знала, что долго так все равно продолжаться не может. Так зачем же он мучает ее? Ведь она ясно чувствует, что и он с того вечера в гостиной милейшего Андрея Ивановича томится точно так же. Ведь уже тогда, на прощанье, подсаживая ее в коляску Полонского, он сжал ее руку так, что все стало ясно и неизбежно. Так почему же?! Как смеет он тратить себя на какую-то ерунду, какие-то журналы, болезни, когда она ждет, она готова на все? И тонкий яд ненависти незаметно примешивался к безумию ожиданья.
Нет, так не должно быть! Пусть он узнает, как ей плохо, как вынуждена она, жаждая будущего, спасаться в своем прошлом. Пусть ему станет стыдно, горько, больно, как ей сейчас!
Часы в коридоре пробили четверть четвертого. Что ж, если решаться, то сразу. Дай бог, они так заняты своим журналом, что не уходят, как чиновники из департаментов, в три часа пополудни.
Аполлинария уже совершенно спокойно надела свое лучшее платье, пышные юбки которого так подчеркивали неправдоподобную стройность талии, надела шляпку с густой вуалькой и бархатную накидку. Из глубины зеркала на нее глянула незнакомка с расширенными, как у морфинистки, глазами.
Она даже не думала, что скажет в редакции, она хотела только одного: он должен узнать, как ей плохо. Узнать – и прийти.
Отсыревшая дверь подалась с трудом, и в нос ударил запах кошек. Где-то наверху раздались голоса, и Аполлинария стала подниматься по лестнице. Действительно в третьем этаже из-за двери, обитой ждановской желтой клеенкой, слышались восклицания и шум. Она, не задумываясь ни на секунду, толкнула дверь.
Маленькая прихожая была завалена котелками, картузами и в беспорядке составленными зонтами. Пачка газет едва не падала с подзеркального столика, и чадила дешевая лампа.
– Нет, господа, наша почва – это не земля славянофилов, это слияние культуры и народности! – слышался чей-то высокий голос.
– Ах, опять вы за свое, Григорий Петрович, – перебил его другой, глуховатый и на кого-то похожий. – Мы о программе на сентябрь, а не о теории.
Аполлинария подняла вуаль и вошла в комнату. Табачный дым плавал совсем как в студенческой фаланге, только не было женщин, и мужчины выглядели солиднее и старше.
– Что вам угодно? – немедленно обратился к ней невысокий господин в круглых очках и с по-семинарски отпущенными волосами.
– Я принесла свою повесть и хотела бы увидеть ее напечатанной… в ближайшем номере.
Все откровенно переглянулись.
– А вы понимаете куда пришли? Это не «Русский голос» и не «Маяк», – осторожно откашлялся очкастый.
– Знаю. Как и то, что вы – Михаил Михайлович Достоевский, брат… Прошу вас. – Она подошла и спокойно положила переписанную рукопись на стол. – Гонорар мне не нужен. А адрес мой – дом управляющего графа Шереметева, в Симеоновской, на углу Фонтанки. Благодарю.
И так же медленно и спокойно Аполлинария развернулась и вышла, всей кожей чувствуя, как смотрят на нее пятеро мужчин.
На лестнице она немножко постояла, переводя дыхания и унимая только теперь заколотившееся сердце.
Внизу хлопнула дверь, и Аполлинария поспешила вниз, сделав отрешенное лицо. Какой-то господин спешно поднимался, стягивая на ходу перчатки. Мелькнули клетчатые брюки.
– Вы?! – прозвучало одновременно сдавленно и глухо. И страшный поцелуй лег на губы.
– Эй, извозчик, в «Северную»! Плачу полтину!
Глава 18
Балтийский вокзал
Город встретил Даха дымом, застилавшим багровое зарево восхода, и пробками. Зрелище выглядело достаточно апокалиптично, особенно над Невой, на фоне мостов. В центре было все-таки камернее и человечнее. Миллионная лежала в полудреме, как красавица после бурной ночи. Данила не стал допытываться ее снов, прихватил из машины последние реликвии с Иоганнесру и поднялся к себе. Елена Андреевна встретила его укоризненным взглядом, но он пробормотал нечто невнятное и ловко приспособил картуш в качестве рамки для ее портрета. Жалкая память о том, что она так любила, но все-таки… Потом Данила заставил себя принять душ, отметив, что на мызе прекрасно обходился и без него, и завалился спать, пообещав Нине Ивановне, что появится после полудня. Ничего интересного она не сообщила, кроме обычных продаж да визитов одной старушки с рулоном умопомрачительных алансонов
Киев, 1918 год. Юная пианистка Мария Колобова и студент Франц Михельсон любят друг друга. Но суровое время не благоприятствует любви. Смута, кровь, война, разногласия отцов — и влюбленные разлучены навек. Вскоре Мария получает известие о гибели Франца…Ленинград, 60-е годы. Встречаются двое — Аврора и Михаил. Оба рано овдовели, у обоих осталось по сыну. Встретившись, они понимают, что созданы друг для друга. Михаил и Аврора становятся мужем и женой, а мальчишки, Олег и Вадик, — братьями. Семья ждет прибавления.Берлин, 2002 год.
Все смешалось в доме Луниных.Михаила Александровича неожиданно направляют в длительную загранкомандировку, откуда он возвращается больной и разочарованный в жизни.В жизненные планы Вадима вмешивается любовь к сокурснице, яркой хиппи-диссидентке Инне. Оказавшись перед выбором: любовь или карьера, он выбирает последнюю. И проигрывает, получив взамен новую любовь — и новую родину.Олег, казалось бы нашедший себя в тренерской работе, становится объектом провокации спецслужб и вынужден, как когда-то его отец и дед, скрываться на далеких задворках необъятной страны — в обществе той самой Инны.Юный Франц, блеснувший на Олимпийском параде, становится звездой советского экрана.
В третье тысячелетие семья Луниных входит в состоянии предельного разобщения. Связь с сыновьями оборвана, кажется навсегда. «Олигарх» Олег, разрывающийся между Сибирью, Москвой и Петербургом, не может простить отцу старые обиды. В свою очередь старик Михаил не может простить «предательства» Вадима, уехавшего с семьей в Израиль. Наконец, младший сын, Франц, которому родители готовы простить все, исчез много лет назад, и о его судьбе никто из родных ничего не знает.Что же до поколения внуков — они живут своей жизнью, сходятся и расходятся, подчас даже не подозревая о своем родстве.
Первая книга одноименной трилогии Дмитрия Вересова, действие которой охватывает сорок лет.В прихотливом переплетении судеб двух поколений героев есть место и сильным страстям, и мистическим совпадениям, и хитроумным интригам, и захватывающим приключениям.Одно из лучших произведений конца уходящего века… Если взять все лучшее из Шелдона и «Угрюм-реки» Шишкова, то вы получите верное представление об этой книге.
«Возвращение в Москву» – это вересовская «фирменная» семейная история, соединенная с историческими легендами и авторской мифологией столицы. Здесь чеховское «в Москву, в Москву!» превращается в «а есть ли она еще, Москва-то?», здесь явь и потустороннее меняются местами, «здесь происходит такое, что и не объяснишь словами»…
Франция – счастливый молодожен Нил Баренцев, вчерашний студент и почти диссидент, знакомится с прелестями свободной заграничной жизни и издержками французской любви.Америка – у заботливого мужа и рачительного хозяина Нила Баренцева масса времени, чтобы понять, что же ему действительно нужно из всего того, что новый мир ему предлагает.Две страны – две женщины. Одну он пытался спасти от смерти, другая вернет его к жизни.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Актриса Татьяна Дунаева приезжает в южный приморский городок, чтобы репетировать пьесу «Юдифь и Олоферн» и заодно принять в наследство дом, оставшийся от бабушки. Но главная причина ее появления в городе детства – бегство от мучительного романа с мужчиной ее мечты. В бабушкином доме с Татьяной начинают происходить странные вещи, явь мешается со снами и видениями, в которых она оказывается то собственной матерью, то бабушкой, вновь и вновь переживая «дурную бесконечность» разрывов с любимыми. История библейской Юдифи становится тесно переплетенной с историей самой Татьяны.
Трилогия «Семейный альбом» – не столько семейная хроника, сколько «приподнятая» над бытом, романтическая и немного волшебная семейная легенда. В центре повествования – четыре поколения не вполне обычной петербургской семьи Луниных-Михельсонов. Эта необычность, в первую очередь, складывается из самих обстоятельств возникновения семьи. Двое влюбленных, Франц и Мария, разлученные Гражданской войной и считающие друг друга погибшими, обзаводятся семьями. Но их клятвы в вечной любви услышаны – только исполнить их суждено уже детям.
Переводчица Станислава Новинская и бывший генерал Красной армии Федор Трухин, ставший начальником штаба армии Власова, встречаются в Варшаве 1943 года.Лагеря для пленных советских офицеров, сложнейшие военно-политические маневры вокруг создания РОА, жизнь русского Берлина военной поры и многие другие обстоятельства, малоизвестные и ранее не затрагивавшиеся в художественной литературе, – все это фон того крестного пути, который проходят герои, чтобы понять, что они единственные друг для друга.В романе использованы уникальные материалы из архивов, в том числе и личных, неопубликованных писем немецких офицеров и новейших статей по истории власовского движения, к описанию которого автор подходит предельно объективно, избегая сложившихся пропагандистских и контрпропагандистских штампов.