Третья сила - [25]

– Ну, те-то дураки. А вот ты, Лис, чё, реально думаешь, что это он тебе приказал тех мужиков спасать? – произнес Денис Воеводин, скептически пожимая плечами. – И выручал тебя в передрягах тоже он? Памятник?

– Я… – Иван на мгновение смутился, а потом произнес с беззаботной улыбкой: – Я не знаю. Сложно все, согласен. Но, как и во всякой сказке, хотите – верьте, хотите – нет. Только знаете… С тех пор, как переселился на правый берег, об одном жалею – что не могу больше на Фонтанку сходить. Больше ни о чем не тоскую. А вот Чижик… Чижик – это особый случай. «Чижик-Пыжик, где ты был?» – начал напевать Иван Степанович.

И Эд радостно подхватил:

– На Фонтанке водку пил! Выпил рюмку, выпил две…

Последнюю строчку подпел еще и Денис Воеводин. Как оказалось, он тоже знал это короткое веселое четверостишье:

– Зашумело в голове!!!

Все дружно рассмеялись. Потом Лена вдруг скривилась, помассировала виски, отложила книжку.

– К вопросу о голове. Что-то, правда, зашумело.

– Это мы виноваты, – воскликнул Гриша, не на шутку разволновавшись. – Поём тут, кричим, ужасы всякие рассказываем. Пошли, ребят.

Но когда Денис и Эд уже вышли за дверь, Лена встрепенулась, села в кровати и спросила Ивана Степановича:

– А что это за монстры? Ну, с которыми я сражалась.

– Неизвестно. Как говорится, «ни мышонок, ни лягушка»… Сразу после нашей охоты полковник собрал ударный отряд, послал половину сталкеров. Мы прочесали все окрестности. Ничего. Но есть версия, – добавил Громов шепотом, прикрыв дверь и подойдя ближе к постели Лены, – что это работа Империи. Вывели в своих лабораториях чудовищ и к нам отправили, так, для пробы. Надо же на ком-то новое оружие опробовать.

– Но ведь река… – начал возражать Гриша.

– Да, версия не безупречная, много возникает вопросов. Но если это правда… Если это «зеленые» постарались… Значит, скоро нам будет весело.

Посетители давно ушли.

Отец, решив, что Лена уснула, выключил свет и прикрыл дверь.

Но девушка не спала. Она снова и снова повторяла слова Эда, сказанные за несколько минут до выхода на поверхность:

– Не отсидимся мы. Не отсидимся.

* * *

Из двух перегонов, соединявших Оккервиль с Империей Веган и остальным метро, действовал только один, условно называемый «правым». Второй туннель находился в аварийном состоянии, местами тюбинги обвалились, кое-где просачивалась вода. Тратить силы на поддержание обоих путей в рабочем состоянии не хотели ни веганцы, ни жители правобережных станций, в итоге «левый» туннель просто законсервировали. Шептались, впрочем, что веганцы специально отказались от ремонтных работ, чтобы при необходимости быстро изолировать соседей от остального мира. Так или иначе, левый туннель полностью забросили. Никто точно не знал, сколько там воды и как сильно просели несущие конструкции. Зато правый перегон, по которому постоянно сновали то офицеры Империи, то грузчики из Веселого поселка, содержался в идеальном порядке. С обеих сторон были устроены КПП из мешков с песком. Местами горели лампочки, правда, ночью их отключали. Воду откачивали. С путей убирали все, что могло мешать движению людей. Такая ситуация, однако, радовала не всех.

– Это не туннель, а гребаное шоссе! Начнется война – армия зеленожопых в пять минут до нас доберется, – цедил сквозь зубы полковник.

Перекрыть проход на «Площадь Невского» и лишить общину средств к существованию он, конечно, тоже не мог. Дмитрий Александрович ограничился пока тем, что укрепил подступы к Новочеркасской настолько хорошо, насколько это было возможно, и приготовил взрывчатку для оперативного подрыва туннеля – на всякий случай.

На расстоянии трехсот метров от Новочеркасской располагался передовой пропускной пункт Оккервиля, оснащенный пулеметом «Печенег» и прожектором. Там постоянно несли вахту два бойца. Два-три часа в сутки там находился лейтенант Ларионов, командир обоих рубежей обороны. В ста метрах от станции был организован второй блокпост. Там по приказу Бодрова установили пулемет Калашникова и самодельный огнемет.

– Не остановит эта ерунда веганских штурмовиков, – сказал однажды Ларионов командиру, скептически оглядев своих ребят и их видавшие виды АК.

– «Кордом» желаешь обзавестись? А если, скажем, «Шмель» купим? Тогда нормально будет? – отвечал с усмешкой Бодров, и, получив утвердительный ответ, мрачно добавил: – Ты думаешь, веганцы нам это позволят? Думаешь, не пронюхают, что у нас тяжелая артиллерия завелась? Что тогда будет, догадываешься? Но не парься, Серег, мы подорвем туннель раньше.

Время от времени полковник наведывался и на передний рубеж обороны. Каждый раз неожиданно, без всякого предупреждения. Это держало лейтенанта и его бойцов в тонусе.

Так произошло и в этот раз. Солдаты, услышав позади себя гулкие, тяжелые шаги, едва успели спрятать карты, за которыми коротали часы дежурства, как в круге света возник массивный человеческий силуэт.

Полковник был человеком высокого роста, почти метр девяносто. Бодров носил камуфляжные брюки и куртку, высокие шнурованные «берцы» и фуражку. Тело его словно высекли из цельной глыбы гранита. Черты лица, начиная с бровей и кончая подбородком, крупные, массивные. Мастерица-природа, создавая эту монументальную скульптуру, не тратила времени на прорисовку мелких деталей – работала исключительно топором. Из-под густых седеющих бровей пристально, настороженно глядели глубоко посаженные глаза. Трудно было сохранить самообладание, встречаясь взглядом с полковником Бодровым.