«Третья сила» - [74]

Зал стал пустеть. Остались только Байдалаков, Вергун, Тензоров, Граков, Заприев. В затихшем зале Байдалаков обратился к Вергуну с просьбой рассказать подробно о председателе отдела НТС в Бреславле Хорвате и его помощнике Георгии Позе, которым удалось связаться с агентом Си-ай-си.

— Граков в ближайшие дни едет в Белград, на обратном пути он может сделать крюк, заехать в Бреславль к Хорвату и договориться о встрече босса с нашим представителем, — сказал Байдалаков.

Через неделю, это была среда, 16 августа, Граков уехал в Югославию.

4

В Белграде было жарко и душно. Грязный, пыльный, безлюдный, с разрушенным центром город произвел удручающее впечатление.

Последний раз Граков приезжал в Белград в мае и поначалу даже не узнал столицы Югославии. Еще дымились развалины зданий, а некоторые улицы из-за груд кирпича были непроезжими. Их дом уцелел, но в соседний попала тяжелая бомба и взрывной волной вдавило в каменную стену их двора деревянный сарай. Черемисов, ругаясь, тогда рассказал:

— «Союзнички» бомбили мирный город сначала весной, налетала армада американских «летающих крепостей». Разрушений сделали больше, чем немецкая авиация. Только первый американский бомбовый удар унес две тысячи жизней мирных граждан. И эти сволочи бомбили на Пасху! Белградцы назвали этот налет «пасхальным приветом друзей-союзников». И хоть бы поражали стратегические объекты! «Либераторы»! Вот как они освобождают Югославию!…

— Освобождают людей от их жижи, — съязвил тогда Граков. — На то они и янки. В пути, в вагоне, мне рассказывали, что эти янки вопреки договоренности бомбить только военные объекты стирают с лица Земли целые города: пострадали Подгорицда, Ниш, Задар, Лесковац, Шибеник, Славонский Брод, Биело Поле, Сараево! Всюду гибнут невинные люди. Конечно, летчики могут и ошибаться, но почему они не ошибаются во Франции, Бельгии, Голландии? Все дело в том, что Югославия — славянская страна, да еще краевая!…

Шагая в сторону улицы Кнеза Милоша, глядя на новые разрушения, Граков с тревогой вспомнил майский разговор с Черемисовым и думал: «Целы ли там наши?»

Черемисов сидел на крылечке в одной майке и паял ведро. Рядом в жаровне тлели угли. В сторонке выстроилась целая шеренга кастрюль, леек, кувшинов. Увидав Гракова, Жора вскочил, кинулся было вперед с паяльником, но спохватился, сунул паяльник в угли и тогда уже раскрыл объятия, крепко прижав друга к груди:

— Карамба! Грак! Приехал! Чертушка! — ударил по-дружески кулаком в плечо и снова обнял.

И палящее белградское солнце, и стоящая неподалеку шелковица, и знакомые контуры дома, и запах Жориной мастерской, и его «карамба», и сам Жора, похудевший и почти черный от загара, — все было таким родным, привычным, близким…

Усевшись на ступеньки крыльца, они делились наспех главными новостями; Граков рассказал о гибели Алексея Денисенко, в переходе на Большую землю Чегодова, о намерениях Байдалакова и его клики, об убийстве Вюрглера; а Черемисов — о Хованском, о Буйницком, о Зорице и ее сыночке, о Зимовнове…

— У нас, слава богу, все живы-здоровы и так вроде все в порядке, если бы не Берендс. — Черемисов встал.

— А что такое?

— Да, понимаешь, сгорел дом на Карабурме, там, где была наша конспиративная квартира, а с ним и документы, и магнитофонные пластинки… расписки Берендса.

— Их же я прятал в погребе в железной кассете, — вспомнил Граков.

— Верно! И вот прямое попадание!… Ямина… ничего не найдешь… А теперь, после отставки Канариса, пошли перемены. У Берендса новое начальство. Понимаешь?… Видел его после американской бомбежки восьмого июня. Он посмотрел на меня ехидно, заулыбался, зашаркал ногами и говорит: «Вот вы, господин Черемисов, немцев ругали за варварскую бомбежку Белграда, а ваши хваленые американцы десять очков вперед немецким варварам дадут: сами сейчас видите… И передайте привет Алексею Алексеевичу Хованскому!» Хитрющий тип этот Берендс!…

— Алексей Алексеевич дома? — поднялся Граков, хватаясь за ручку своего чемодана.

— На работе. К нему в мастерскую или в сборочный цех, как вы называете, прислали немца из Гамбурга — какое-то приспособление для магнитных мин собираются делать. Я не специалист, могу ошибиться. Этот немец вроде возглавил цех, нанимает рабочих-электриков, высококвалифицированных механиков, расширил вашу мастерскую, то бишь цех, что-то там строят. А Алексея Алексеевича понизили в должности, он уже не замдиректора, а помощник начальника цеха. Так что готовься к встрече с новым шефом.

— А ты хвалишься: «Все в порядке!» — скривился Граков. — Как у Ефима, старшего пастуха в имении Чегодова, помнишь? «Как, Ефим, с отарой все благополучно?» — «Усе, тильки симеро ярок здохло, та дванадцать гейдушников, та десять мериносов, та девять…»

— Святым кулаком да по окаянной шее? — засмеялся Черемисов. — Не хотел тебя сразу расстраивать. Из щепы похлебки не сваришь. Боюсь я за нашего Алексея Алексеевича. Немцы озверели. Недавно три дивизии Народно-освободительной армии с боями прорвались на территорию Сербии и соединились с действующими там партизанскими отрядами. В Италии, в аэропорту Бари, дислоцирована советская база, откуда самолеты поставляют югославским частям вооружение, продовольствие и медикаменты, а вывозят раненых и больных солдат и офицеров НОАЮ. По просьбе Тито советское командование направило в югославские соединения опытных офицеров — летчиков, танкистов, артиллеристов, которые готовят спецов для новых воинских частей.