Третья молодость - [70]

Сейчас-то я понимаю, что она тогда просто сглупила, однако наша сорокалетняя дружба дала трещину. Она отказалась с диким скандалом и без всякого рационального повода – ведь одно полотнище не могло возбудить никаких подозрений. Я удивилась и обиделась, для начала слегка. Попросила другого человека. Отдала ему полотнище и, естественно, в нужное время приехала в аэропорт, чтобы наблюдать, все ли обойдется благополучно.

Человек этот прошел спокойно, а моя подруга отколола классный номер. Янка уже прошла таможню, весь свой багаж загрузила на конвейерную ленту и вдруг вернулась к задней перегородке, взяла у своих знакомых огромную сумку и с безмятежной улыбкой направилась к выходу на летное поле. У меня в глазах потемнело. Не уверена, как обстоит дело с камерами, контролирующими пассажиров. Одно знаю точно: можно прихватить какую-то вещь и после таможни, только надо вернуться к таможеннику с мольбой: «Разрешите взять еще вот это!» А цапнуть втихую – лучший способ, чтобы тебя задержали и отобрали паспорт. Я торчала за ограждением, стараясь не слишком пялиться на Янку, чтобы не привлечь к ней внимание, а она тащилась, как назло, медленно. Ни одна собака не заинтересовалась ею. А я вся взмокла от переживаний...

Из Алжира до меня дошло известие – Роберт живет в машине. О ссорах между сыновьями я догадывалась и не удивлялась им, а вот Янка с Донатом меня удивили: ведь они жили в домике из трех комнат. Я бы их Кшиштофа в машине не оставила...

Всё вместе – здесь Люцина, там дети... Было от чего потерять голову. Люцине стало совсем худо, метастазы проникли в мозг. Я оставила ее на мою мать и, стиснув зубы, уехала.

* * *

Вроде бы самое плохое позади.

Перелет в Алжир уже знаком. Сижу спокойно, Марек рядом. Погибать, так вместе, чего уж лучше. И вдруг за час до приземления я услышала, как где-то совсем близко рокочет море. Взглянула под крыло – Господи, скорость явно снизилась... Посмотрела вокруг, может, остров какой? Что там – Сардиния, Корсика?.. Ничего подобного, Средиземное море до самого горизонта и никакой земли. Похоже, садимся на воду!..

Я успела подумать: лето, тепло, от холода удар не хватит. Пока не взглянула налево и не увидела алжирский аэродром. Чертова мельница – самолет прилетел на час раньше.

Приехал за нами Роберт. Всю предыдущую неделю он чинил свою машину – «фиат-комби», старался изо всех сил. В аэропорт он, конечно, опоздал – кто бы мог подумать, что мы приземлимся на час раньше. При виде ребенка, здорового, черного, как обезьяна, я вздохнула с облегчением, и мы отправились в Тиарет через Кемис Милиану.

Я слишком давно водила машину, чтобы сразу же не понять, в чем дело: погнута передняя подвеска. Роберт мчал со скоростью сто сорок километров, и мы были буквально на волосок от аварии. Я постаралась держать себя в руках и пустила в ход дипломатию. В горах, где дорога перекручена, как бараньи кишки, я попросила его ехать медленней – захотелось мне полюбоваться на красивые пейзажи, да и Мареку их показать. Добрый ребенок охотно исполнил мою просьбу – вокруг ржавело множество автомобильных остовов, было на что посмотреть. И только на полпути к дому я высказалась.

– Ты уже доказал – водить умеешь, и хватит. Сбавь до ста двадцати, а то я нервничаю. Передняя подвеска вся наперекосяк.

– Я не успел закончить ремонт, – оправдывался ребенок.

Однако скорость сбросил, и мы вздохнули с облегчением. Потом уже он ездил нормально. Заклепанный в спешке автомобиль выглядел неважнецки, все ясно: вернусь в Польшу, придется высылать по частям весь кузов.

Вскоре после нашего приезда подул сирокко. Я отправилась по всяким делам. В город меня подбросил Ежи, я сделала покупки и двинулась домой.

Тиарета я еще не знала, лишь проезжала несколько раз на машине. Польская колония располагалась на периферии, плана города ни у кого нет. Я, по крайней мере, ею и не видывала. Ну и тотчас же заблудилась.

Сперва повернула к домам, где жили Боженка с Анджеем, Вальдек Хлебовский и еще несколько знакомых. Потом повернула обратно, дошла до булочной – это уж явно мне не по дороге. У перекрестка я заколебалась и опять выбрала не то. Вернулась почти до самого рынка и начала все снова. Зной добивал, сирокко швырял песок в глаза и в рот, так что скрипело на зубах. Вырядилась я элегантно – юбка, собственноручно перешитая из брюк Тадеуша, и блузка с небольшим вырезом. Новые босоножки безбожно врезались в пальцы на ногах. В четвертый раз оказавшись на том же самом месте, около полицейского поста, я утратила всякое терпение и прибегла к обычному кардинальному способу: обратилась к полицейским и потребовала помощи.

Полиция она и есть полиция, во всем мире одинаковая. Но хлопот я им доставила, ибо не могла объяснить, куда еду – не знала адреса собственного сына. Сообщила лишь, что мне нужен микрорайон за железной дорогой около дороги на Махдию и рядом с кладбищем. Они подумали (план города висел на стене, но видимо представлял собой служебную тайну) и в конце концов отвезли меня на маленькую площадь (о ней рассказано в «Сокровищах») рядом с домом Янки и Доната. До моих детей оттуда рукой подать.