Третья мировая война. Какой она будет - [13]
Конечно, жители Сирии, Ирака, Эстонии, Грузии и Южной Кореи не считают эти события неприятностями, и я склонен согласиться с ними. Я привожу эти недавние и хорошо известные примеры киберстолкновений, чтобы продемонстрировать, что конфликты между ГОСударСТвами переместились в киберпространство. Кроме того, данные события позволяют сделать еще пять выводов.
Кибервойна реальна. События, рассмотренные нами, не отражают истинного масштаба того, что может произойти. В большей части широко известных перестрелок в киберпространстве использовалось только примитивное кибероружие (за исключением израильской операции). Логично предположить, что взломщики не хотят раскрывать более изощренные возможности. То, что США и другие страны способны сделать в киберпространстве, может уничтожить современное государство.
Кибервойна развивается со скоростью света. Поскольку фотоны атакующего пакета передаются по оптоволоконному кабелю невероятно быстро, промежуток времени между началом атаки и ее последствиями едва ли поддается оценке, что создает дополнительные риски для лиц, принимающих решения в критический момент.
Кибервойна глобальна. При любом конфликте кибератаки способны захватить весь мир, поскольку участвующие в них компьютеры и серверы могут находиться в любой части планеты. Значит, в войну мгновенно вовлекаются разные государства.
Кибервойна охватывает все сферы. Системы, которыми мы располагаем, от банков до радаров противовоздушной обороны, доступны из киберпространства, их легко можно захватить или вывести из строя, и для этого не нужно опротиводействовать традиционным системам обороны страны.
Кибервойна уже началась. Ожидая нападения, государства готовятся к битве. Они проникают в сети и инфраструктуры, припасают «черные ходы» и логические бомбы, и делают это уже сейчас, в мирное время. Грань между миром и войной оказывается размытой — вот новый опасный источник нестабильности.
Как мы увидим в последующих главах, есть все основания полагать, что будущие наступательные войны станут дополняться кибернетическими, в то время как кибервойны будут вестись и сами по себе, без взрывов, пехоты, авиации и флота. Но полномасштабных кибервойн, в которых сильнейшие в этом виде войны государства использовали бы свое лучшее оружие, пока не было. Поэтому мы еще не знаем ни потенциального победителя, ни возможных результатов, ни последствий.
В этой книге мы разберемся, почему непрогнозируемость, связанная с полномасштабной кибервойной, означает высокую вероятность того, что военное равновесие в мире изменится, а политические и экономические отношения коренным образом преобразятся. Кроме того, мы найдем способы уменьшить эту непрогнозируемость.
Глава 2
Кибервоины
В США можно было увидеть рекламный ролик: коротко стриженный молодой человек в комбинезоне парашютиста идет по тускло освещенному центру управлении, переговариваясь с подчиненными, на лицах которых мерцают зеленоватые блики от светящихся мониторов. За кадром слышится голос: «…контроль систем управления… систем водоснабжения.» это новое поле битвы — здесь будет территория войны — здесь будут вестись главные сражения». Затем мужчина смотрит в камеру и произносит: «Я капитан Скотт Хинк, кибервоин военно-воздушных сил». Экран темнеет, и на нем появляются три слова: «Воздух. Пространство. Киберпространство». Затем, когда реклама заканчивается, мы видим крылатую эмблему и самого рекламодателя: «Военно-воздушные силы Соединенных Штатов».
Итак, теперь мы знаем, как выглядят кибервоины. Скотт — красивый, стройный, честный офицер, каких большинство в самых могущественных вооруженных силах планеты. Конечно, его образ не вполне совпадает с нашими представлениями о хакерах — прыщавых растрепанных парнях в толстых очках. Чтобы привлечь людей, обладающих необходимыми навыками для ведения кибервойн, военно-воздушные силы, кажется, решили, что им позволено изменить правила. «Пусть они не могут пробежать три мили с рюкзаком за спиной, зато способны вывести из строя систему SCADA,[6] — размышляет генерал-майор военно-воздушных сил Уильям Лорд. — Нам нужно создать культурную среду, в которую они смогут встроиться». Такое прогрессивное отношение отражает сильное желание ВВС США играть главную роль в кибервойне. Именно они впервые создали организацию для ведения боевых действий в новом пространстве — Киберуправление ВВС США.
В октябре 2009 года за ВВС последовал и флот, организовав собственный отдел кибербезопасности. Создается впечатление, что американские вооруженные силы только теперь начали интересоваться кибервойной, вступив в игру довольно поздно. Но это не так. Министерство обороны США «изобрело» Интернет, и возможности использования его в военных целях не оставались без внимания даже в те далекие дни. Как уже отмечалось в первой главе, первые кибервоины планировали использовать во время войны в Персидском заливе кибероружие, чтобы разрушить систему противовоздушной обороны Ирака. Вскоре после «Бури в пустыне» ВВС США создали специальный Центр военной информации. В 1995 году Университет национальной обороны подготовил первый выпуск офицеров, обученных вести кибервоенные кампании. В 1990-х не все военные понимали, что значит кибервойна, и считали ее частью информационной, психологической войны, связывая с операциями по психологическому воздействию на противника. Другие представители разведслужб считали расширяющуюся сеть Интернет золотым дном для электронного шпионажа. Становилось все очевиднее: если вы способны проникнуть в сеть, чтобы собрать информацию, несколько нажатий клавиш могут вывести эту сеть из строя… По мере того как сотрудники электронной разведки все больше осознавали этот факт, перед ними возникала сложная проблема. Парни из разведки знали, что если они скажут «операторам» (боевым подразделениям), что в Интернете можно вести войну нового типа, они утратят контроль над киберпространством, который перейдет к воинам. С другой стороны, воинам, действуя в киберпространстве, по-прежнему приходилось полагаться на «ботаников» из разведки. Более того, возможности киберпространства позволяли легко нанести существенный урон врагу, и такой шанс нельзя было упускать. Постепенно воины осознали, что и «ботаники» кое на что сгодятся.
В 2010 году в Саудовской Аравии происходит государственный переворот.«Нефтяной рай» вот-вот выйдет из-под контроля западных политиков.Но США и Великобритания не собираются мириться с потерей аравийского «черного золота».Спецслужбы этих стран заключают тайный договор, цель которого – перекроить карту Ближнего Востока.Человечество на грани Третьей мировой войны.Войны, к концу которой не останется ни победителей, ни побежденных. Ни наблюдателей…Удастся ли ее избежать?
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Когда Геббельс создавал свое «Министерство пропаганды», никто еще не мог предположить, что он создал новый тип ведения войн. В XXI веке войны приняли новый облик. Война превратилась не только в противостояние военной силы, но и в войну информационных технологий.Сегодня любая война начинается с информационного «артобстрела». Зачем завоевывать страну силой оружия, сталкиваясь с сопротивлением и неся потери? Ведь можно подчинить ее изнутри, силами ее же граждан. Это и есть конечная цель, глобальная стратегия информационной войны.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
