Третья книга мечей - [14]

Когда юноша увидел дракона, тот оказался настолько близко, что человеку осталось лишь замереть. Он знал, что любая попытка скрыться наверняка спровоцирует дракона на погоню, а убежать от зверя у него нет ни единого шанса.

Он не потянулся к луку. Ведь даже если ему очень повезет и стрела угодит точно в глаз, единственную полууязвимую мишень, он лишь приведет огромного дракона в ярость. Его единственный шанс уцелеть — неподвижность. Если он сумеет ее сохранить, то есть слабенькая надежда, что дракон не обратит на него внимания.

Затем произошло то, что буквально потрясло юношу, и теперь уже удивление, а не ужас или сознательное усилие заставило его превратиться в статую.

Огромная пасть дракона, чьи губы усеивали шрамы от ожогов, с некоторым изяществом приоткрылась, обнажив желтоватые и местами почерневшие зубы размером с мужское предплечье. И из этой пасти послышался голос, звучащий так, словно кто-то говорит в пещере шепотом. Слова доносились отчетливо, но настолько тихо, что замерший юноша даже засомневался — слышит ли он их вообще?

— Ножичек-то свой положи, — сказал дракон. — Не бойся, не укушу.

Парень, до этого полагавший, будто стоит совершенно неподвижно, взглянул на свою правую руку. Сам того не заметив, он вытащил кинжал из ножен на поясе. И теперь машинально сунул бесполезное оружие обратно.

Едва он это сделал, как дракон — раза в три выше его, поскольку стоял на задних лапах, — приблизился, сделав один огромный шаг, и протянул к юноше гигантскую переднюю лапу, когти на которой напоминали наконечники вил. Однако ухватил он парня настолько аккуратно, что никакой боли тот не ощутил. Через мгновение лапа подняла его и подбросила, заставив перекувырнуться, и тут же ловко подхватила. В этот момент, который парень принял за миг своей смерти, он, как ни странно, избавился от страха.

Но ни смерть, ни даже боль не пришли. Дракон манипулировал им весьма ловко. Он снова подбросил парня с игривостью, от которой у того перехватило дух, но никакого вреда не причинил. Во время одного из таких кувырков, оказавшись на мгновение лицом к каньону, юноша успел ясно разглядеть всю команду уцелевших преследователей. Те подобрались гораздо ближе, чем он предполагал, зато теперь с каждой секундой оказывались на несколько метров дальше. Они — двое смотрели вперед и вдаль, а третий с ужасом оглядывался — вновь оседлали ездозверей, и теперь никого из них уже не волновало, что ездозверь может споткнуться. Охваченная паникой троица гнала животных галопом по каменистому дну бокового каньона.

Дракон взревел. Парень еще раз перекувырнулся в воздухе и потерял всадников из виду. Его тело врезалось в береговые заросли, но приземление оказалось почти нежным — на мягкую, как перина, поросшую мхом сырую землю. Он лежал на спине под большими колышущимися стеблями папоротника и прекрасно видел зеленую чешуйчатую спину дракона, который, ревя как горная лавина, бросился вдогонку за тремя всадниками.

Через мгновение те скрылись из виду за первым поворотом бокового каньона. Дракон немедленно прекратил погоню и смолк. Он повернулся и совершенно не по-драконьи, с невозмутимой целеустремленностью направился к лежащему парню. Тот не двигался, наблюдая за его приближением. Ведь дракон его пока не убил, а убежать он все равно не сможет.

И снова огромный дракон поднял его и аккуратно пронес некоторое расстояние, еще более углубившись в густые прибрежные заросли. Сквозь верхний слой ветвей юноша четко видел узкий и быстрый поток, вьющийся по дну каньона.

Дракон вновь заговорил, перекрывая бесконечное журчание воды.

— Они никогда не вернутся и не погонятся за драконом в такой чаще, — пояснил он замогильным голосом. — Вместо этого они заявятся к своим хозяевам и доложат, что ты мертв и что они собственными глазами видели, как я тебя раздавил и сожрал.

Сказав это, дракон снова опустил человека на мягкую землю, но на сей раз очень плавно. Затем дракон сделал длинный шаг назад. Его фигура замерцала, и на мгновение у юноши возникло четкое впечатление, что чешуйчатое брюхо дракона опоясывает широкий кожаный пояс. А вторым впечатлением стало то, что с этого пояса свисают ножны, а в ножнах есть меч.

Пояс и меч стали невидимы, затем появились вновь. Парень моргнул, потряс головой, протер глаза и взглянул снова. Тут действуют какие-то чары. Наверняка. Если это…

Пояс с мечом, теперь, без всяких сомнений, реальный, через секунду уже свисал с огромной мохнатой руки — самой настоящей руки, а не передней лапы дракона. Мех, покрывающий руку и остальное тело, имел серебристо-серый оттенок и удивительно поблескивал, словно освещенный изнутри. Блеск этот непрерывно менялся, переливаясь всеми цветами радуги.

Огромная рука выронила пояс.

Теперь перед юношей стояло мохнатое двуногое существо ростом и размером с прежнего дракона, но претерпевшее радикальное превращение. Когти сменились пальцами на совершенно человеческих руках. Клыки остались, но стали белыми, как кость, а голова утратила всякое сходство с головой гигантской рептилии. Хотя фигура стояла по-человечески, лицо у нее не было человеческим. Оно было… особенным.