Третий Шанс - [72]

– Пойдёте дублёрами второй вахты. На обход буёв. Физик тут вместо по зап-связи. Билл, австралиец, геолог и Энджела. И Билл. Или Билла сказал?

Коля не выдержал и поморщился. Забушек и так-то говорил не ахти, а тут ещё от волнения не только слова напутал, но и последовательность изложения оказалась совсем уж неприемлемой.

Элли мило улыбнулась и быстро захлопала ресничками.

– То есть, уважаемый менеджер по охране труда Вильгельм Забушек, вы хотите сказать, что присутствующие здесь сотрудники нашей третьей вахты, названные вами, кое-кто даже дважды, чьим должностям имеются аналоги во второй вахте, должны будут подчиняться дебильным приказам менее опытных коллег, тем самым значительно затрудняя и очевидно снижая эффективность миссии, а то и ставя её под угрозу? А нестандартные технические ситуации будет разрешать не опытный физик прямо на месте, а не видевший реальной жизни молокосос, который об Уране хорошо, если фильм посмотрел? Да ещё и дистанционно, по дебильным описаниям ситуации в исполнении менее опытных коллег из второй вахты? Ах да, чуть не забыла! У нас же два устройства зап-связи на базе, и если одно потеряется, а шансы на то большие, потому что устройств радиосвязи в подобных экспедициях было потеряно великое множество, то ничего страшного, одно же устройство зап-связи на базе ещё останется! А там, глядишь, через годик-другой с Земли новое пришлют, оттуда же рейсы приходят ещё быстрее, чем бюджеты согласовываются!

Это было неполиткорректно. Вообще. Такое на «Джульетте» могли себе позволить только Элли из-за своей природной язвительности и безбашенности и сам Забушек силу очень плохого характера и отсутствия инстинкта самосохранения. Ну, и Энджела по глупости. Хотя, нет. Позволить себе такое на базе мог каждый. Потому что за это ничего не будет.

От такого количества слов, пусть даже каждое в отдельности было ему знакомо, использованных в одном предложении с необычной для него сложносочинённой структурой, Забушек (память услужливо подбросила Коле походящее слово) опух. Он захлопал глазами и шумно задышал.

Коля бросил взгляд на Энрике, надеясь, что тот, как обычно, сейчас что-нибудь придумает, и всё само собой наладится. Ситуация действительно создалась нештатная.

Энрике был изобретателем. Такая у него была должность. По нынешним временам профессия не сказать, что заурядная, но и далеко не экзотическая. Формально она называлась «прикладной физик», по сути же его работа состояла в том, чтобы находить пути решения нестандартных технических ситуаций. Например, отремонтировать что-то, когда под рукой нет необходимых запчастей, но требуется срочно восстановить работоспособность устройства.

Например, однажды на космическом телескопе он исправил электрическую поломку механическим способом. В его распоряжении имелся тогда лишь небольшой «мимипик», а телескоп астрономам понадобился неотложно, поскольку что-то с чем-то находились под каким-то градусом на ограниченное время, за которое изготовить новую деталь привода на «Джельетте» и доставить на орбиту уже не успевали. Энрике тогда смастерил механический привод, подключавшийся к другому работающему устройству синхронно, однако с частотой в полтора раза меньшей. Несколько рычагов и шестерён, ну, и крепление. По сложности конструкцию можно было сравнить с простыми механическими часами. Но это в открытом космосе и в небольшом грузовом отсеке шаттла, за два часа от осознания проблемы до полного ее решения!

Любимой же частью его работы было практическое применение новых технологий или физических открытий. По правде сказать, перепадало такое редко. Наверное, раньше, когда он слышал о чём-то новом, у него загорались глаза. Но здесь, на «Джульетте», где обыденное спокойное состояние нормальные люди назвали бы унылым, его глаза загорались уже нечасто и лишь на мгновение.

Он продолжал мыслить, иногда даже пытался что-то новое выдумать, мог бродить часами среди чертежей, подправляя, меняя, стирая и рисуя заново, но потом всё-таки позволяя автоматике «отполировать» его новые разработки, вот только в результате ничего принципиально нового не возникало. Конечно, многие его технические решения оказались действительно оригинальными и были высоко оценены на Земле, а два даже вошли в инструкции о действиях в нестандартных ситуациях, однако Коле было отчётливо видно, что запала, интереса к жизни и к творению Энрике не достаёт. Давно и, может быть, уже безысходно.

Так вот, об Энрике и нерядовой ситуации.

На всей поверхности Урана по определённой системе были расставлены навигационные буи. Эти сложные технические устройства выполняли основную функцию – находиться строго в своей координате для навигации «Джульетты» и других транспортных средств, перемещавшихся по поверхности планеты или над ней. Буи имели связь с группировкой спутников и свои координаты определяли с точностью до пяти миллиметров. Каждый буй был оснащён двигателями, несколькими движителями (они могли перемещаться практически по любой твёрдой и жидкой поверхности), аккумуляторами, генераторами, устройствами крепления к поверхностям, радиоприёмниками и радиопередатчиками, мощными источниками света для установления оптического контакта и много чем ещё. Кроме того, каждый буй оснащался несложным физико-химическим оборудованием, способным определить силу ветра, температуру и состав поверхности и атмосферы и несколько других параметров, поэтому буи использовались ещё и в научных и метеорологических целях. На некоторых также устанавливались блоки для проведения научных экспериментов, в данном случае – биологических. И вишенка на торте: на каждом буе размещался НЗ – топливо для скутеров, автономный отопитель, способный поддерживать приемлемую температуру внутри скутера в течение недели, незамысловатый набор лекарств, три скафандра, набор для ремонта скафандров и питание на десять человеко-дней с примитивным устройством для разморозки. Буй представляли собой динамическую конструкцию, которая могла меняться в зависимости от условий и задач, в шарообразном состоянии его диаметр составлял примерно восемь метров. Первые несколько дней буи оставались красными, ну, а потом, понятное дело, становились никакими.