Третий Шанс - [103]

Коля пожал плечами и вздохнул.

– Не помню. Точно сейчас многое по-другому бы делал, если бы вернуться.

– Например?

– Например… да не например. Что я вам дал? Заботу, внимание… Хорошо, если ещё воспитание.

– А надо что ещё-то? – Василиса искренне удивилась. – Это же детское счастье. Не только когда детство, а особенно когда вырастаешь и вспоминаешь детство. А у нас с Машкой оно такое счастливое было! Машка тебя ещё пьяным помнит, и как вы с мамой ругались, а я нет.

– По-другому… – Коля задумался и вдруг взъерошил волосы на голове. – По-другому, это когда детям можешь дать больше, чем выучить с ними уроки и даже почитать правильные книги. По-другому, это когда перед глазами у детей пример, каким должен быть человек. И как стать таким человеком. И когда детей направляешь верной дорогой, наставляешь и поддерживаешь. Я, вроде, уже более или менее разобрался, что там к чему тогда было… Я знаю, я был хорошим папой. Наверное, хорошим мужем и хорошим другом. Но только если бы тогда я был таким, как сейчас! Если бы я сегодняшний попал туда… я был стал лучшим специалистом по ремонту машин! Или одним из лучших! Выучил бы английский. Выучил бы не знаю, что ещё. Научился бы хорошо готовить, пошёл бы в спортзал, бросил бы курить, и вообще… И точно был бы другим, и жизнь бы сложилась по-другому. И для меня, и для вас. У вас был бы перед глазами такой пример… А сейчас я понимаю: то, о чём говорю, тогда таким нереальным казалось! «Ну как я английский выучу? И, главное, зачем?», «Ну я и так нормально тачилы чиню, чего ещё-то? И, главное, зачем?», «Книжки? Бе-е, они нудные все». А всё же просто. Шаг за шагом. Посмотрел на свою работу и просто задал себе вопрос: «А что я делаю не идеально? Что нужно, чтобы было идеально каждый раз?». Да с тем же английским – пошёл да узнал, где курсы и сколько стоят. Выбрал бы себе что-нибудь приемлемое и занимался бы ещё сам вместо того, чтобы у телевизора сидеть. А вот тогда за ручку меня отведи – не стал бы сидеть, терпения бы не хватило. А что меня сегодняшнего отличает от тогдашнего? По большому счёту – только характер.

– Папа, – вдруг прошептала Василиса. – А вот таким я тебя не знала. И… – Она запнулась. – И рада, что узнала. А ты расскажешь?..

Алёша в десять вечера уснул, а они проговорили всю ночь. У Коли от дочки почти не было секретов, кроме… эх… кроме предстоящего убийства. Он рассказал ей всё, чем жил последние два года. До деталей, какие мог вспомнить. И она тоже рассказывала и рассказывала.

Она была умной, даже мудрой, а он был моложе и в чём-то, несмотря на выпавшее ему, всё равно наивнее. Но он остался для неё папой – самым главным мужчиной на земле. Лучшим. А теперь он ещё предстал таким, каким она его прежде не видела – мужественным, даже брутальным, и при этом интеллигентным, интересным, начитанным, с формирующимся хорошим вкусом. Было ли жаль, что он только сейчас стал таким? А как можно жалеть? У неё же был лучший на свете папа, у неё было счастливое детство. И у неё хватало мудрости не задавать себе вопрос – а что было бы, если…

Коля провёл у Василисы ещё один день и одну ночь. Они всё время были вместе, втроём, их теперешней семьёй. Просто жили вместе, будто так и надо, будто так было всегда. Буднично. Готовили еду, гуляли, подбирали для Алёши костюм для вечеринки в школе, обсуждали книги. Коля раздобыл листок бумаги и показал Алёше, как складывать самолётик, а потом научил играть в «морской бой».

В их встрече не было надрыва, не было сцен из бульварных романов. Встретились, как будто просто давно не виделись и очень соскучились. И провели два счастливых беззаботных дня вместе. Как будто это были просто выходные.

А потом он уехал.

– Ты вернёшься? – спросила Василиса, словно что-то чувствовала. Да конечно, чувствовала. Родной же человек.

– Вернусь, – серьёзно сказал Коля. – Думаю, через неделю, вряд ли позже. Ну, может, через две.

Они обнялись, она чмокнула его в щёку, и он её тоже.

А потом Коля вышел из подъезда и легко запрыгнул в большой паластрум с надписью «НМК» на борту. И, конечно, напоследок оглянулся и помахал рукой. А они стояли у окна и тоже ему махали.

* * *

Ходырев расхаживал по кабинету взад и вперёд, заложив руки за спину. Стенька нервничал, Фролов просто волновался. А вот Пекарский довольно улыбался. Он хорошо знал, что его руководитель не раздражается, не психует, что любая сложность для него – это просто новый вызов. Чем труднее задача, тем интереснее преодоление. И сейчас он в Ходыреве чувствовал именно эту эмоцию – заряженность на успех, кипящую энергию, которую следует с холодной головой направить в нужное русло.

Они только что посмотрели интервью Николая Афанасьева по каналу «НМК», и Фролов отправил герою передачи приглашение посетить дом Игната Рафаэлевича Ходырева, богатейшего человека России, который очень увлекается двадцатым веком. Пусть дедульки-«волки» порадуются, какой у них замечательный план и как он сам собою воплощаются в жизнь.

В самой же передаче не было ничего любопытного, просто обсуждение бытовых картинок из жизни столетней давности. Ну, и охи-ахи по поводу гения Филатова. Справедливо, но тоже не новость.