Третий рейх во взятках. Воровство и бардак немцев - [43]

Пожалуй, с ним произошел самый экстраординарный случай — ему пришлось давать взятку за получение оружия для своего подразделения.

«Начало моей служебной деятельности было сопряжено с большим разочарованием. Пехотную дивизию предполагалось снабдить новым оружием, но в действительности все выглядело по-иному. Первоначально в моей части имелось в наличии только две роты: одна с двенадцатью противотанковыми орудиями, и другая с самоходными зенитными орудиями. Третья рота еще только формировалась; она должна была получить самоходные артиллерийские орудия.

Укомплектованной была только зенитная рота. Рота противотанковых орудий располагала лишь одним тягачом на три орудия. При штабе дивизиона имелось несколько мотоциклов и легковых машин; но столь необходимых водителей еще надо было обучить. Когда они окончили школу водителей, обнаружилась нехватка бензина, и легковые машины были переведены на древесный газ. Машины были оборудованы подобием газовой колонки, какие используются в ванных помещениях. Чурки для выработки газа поставляли восточнопрусские мебельные фабрики. Нужно было за час до запуска мотора разогревать газовую колонку, а это невозможно в случае боевой тревоги.

Я решил использовать знакомство с офицером службы материально-технического обеспечения, который ведал снабжением противотанковых частей, и через него „организовать“ получение машин и орудий. Дабы мой план увенчался успехом, я по совету интенданта дивизии взял с собой из военной лавки ящик с подходящим товаром — шнапсом и сигаретами. Этот „сезам, откройся“ возымел свое действие, и в Берлине мне обещали, что в течение недели я смогу в Бранденбурге принять нужные мне машины»[97].

Попробуем представить, как выглядел бы противотанковый дивизион Винцера без сигаретно-шнапсового «сезама». Артиллеристы, вышедшие в бой на «газовых» автомобилях, были бы обречены на очень скорое уничтожение.

Интересно, а что происходило с теми подразделениями, командиры которых были слишком честными и принципиальными или просто слишком жадными и не хотели, подобно Винцеру, «организовать» получение машин и орудий фактически за взятку?

Получать орудия и автомобили для своего подразделения, «подогрев» кого следует, — как же такая неприглядная реальность не соответствует представлению о немецком порядке и идеально работающей германской военной машине! Правда, происходило это в 1944 году, когда Красная Армия уже эту машину изрядно попортила…

Зато после такого приобретения машин и орудий за шнапс и сигареты Винцер получил пропагандистское утешение.

«В совещаниях, которые я созывал, почти всегда принимали участие командиры взводов, военные инженеры из мастерских, врач и командир подчиненной мне противотанковой артиллерии укрепленного района капитан Лангхофф, а также обер-фельдфебель Май, которого мы считали чем-то вроде заместителя офицера.

Однажды в нашем кругу появился новый офицер. Он только что получил крест за военные заслуги.

— Господин капитан, я прикомандирован к вашей части на четыре недели в качестве национал-социалистского офицера по идеологической работе.

Он представился отдельно каждому из присутствовавших, сообщая свою фамилию и отвешивая поклон, по его мнению, подчеркнуто корректный, а на деле выглядевший совершенно нелепо.

Фамилию этого лейтенанта я позабыл, но отнюдь не забыл, как он раскланивался и что вслед за этим произошло.

— В чем, собственно, заключаются ваши задачи в качестве национал-социалистского офицера по идеологической работе?

— Господин капитан, это невозможно определить в немногих словах. В основном мы обязаны внушать уверенность в конечной победе германского оружия.

— О каком оружии вы говорите — об имеющихся у нас дрянных пушках, для которых почти всегда не хватает боеприпасов и нет необходимых тягачей?

— Я ведь говорю образно, господин капитан. Я имею в виду победу германского дела. А что касается тягачей, то они нам больше не нужны. Мы больше не будем отступать. В этом я сумею убедить солдат.

— Как вы себе это представляете? Как вы убедите солдат?

— Я буду делать в ротах доклады, господин капитан.

— Нет, любезнейший, из этого ничего не выйдет. Когда нужно сделать доклад, то с этим справляются мои командиры. Вы, кстати, артиллерист?

— Нет, господин капитан.

— Ну вот видите, я не могу даже вас использовать в качестве командира взвода. Но я могу вам порекомендовать лучшее занятие. Наш интендант совершенно бездарен. Вы могли бы ему помочь добыть сносное продовольствие, сигареты и барахло. Ведь у вас есть связи, не правда ли? Отправляйтесь и рапортуйте о своем прибытии в обоз!

Он ушел, пылая гневом. Со злорадством я глядел ему вслед. Я чувствовал свое превосходство над ним, понимая, что мой суровый фронтовой опыт весомее, чем его политический пафос. Я посмеялся над видимым противоречием между теорией и практикой, а по существу, я был ненамного проницательнее этого офицера по идеологической работе. Лучшее вооружение, которому я придавал столь большое значение, в такой же мере не могло внести решающие изменения в ход войны, как и его лживая пропаганда. Мы оба боролись за одно и то же дрянное дело, обреченное на неизбежное поражение, и мы оба тогда этого не понимали.