Третий рейх - [7]

Ну а во время суда в 1923 году Гитлеру разрешалось прерывать выступающих так часто, как он того хотел, вести перекрестный допрос свидетелей и выступать в любое время и как угодно долго. Его вступительная речь продолжалась четыре часа!

Гитлер провозглашал: «Я один несу за все ответственность. Но это вовсе не означает, что я — преступник. Если меня судят здесь как революционера, то я и являюсь революционером, борющимся против революции 1918 года. А по отношению к тем, кто выступает против предателей, нельзя выдвигать обвинение в государственной измене».

Генерал фон Лоссов пытался уличить Гитлера в популизме. Он говорил: «До чего докатился этот беспринципный демагог, хотя не так давно он заявлял, что хотел бы быть “барабанщиком” патриотического движения». На что Гитлер ответил: «Сколь низменны мысли маленьких людей! Поверьте, я не рассматриваю получение министерского портфеля как нечто желанное. Я не считаю достойным великого деятеля пытаться войти в историю, став каким-то министром. Существует опасность быть захороненным рядом с другими министрами. С самого начала моя цель в тысячу раз превосходила желание сделаться просто министром. Я хотел стать искоренителем марксизма. Я намерен достичь этой цели, и, если я добьюсь ее, должность министра применительно ко мне будет нелепой. <…> Я хотел стать барабанщиком не из скромности. В этом было мое высочайшее предназначение, остальное не имело смысла». А когда его обвинили в том, что он из барабанщика хотел сразу делаться диктатором, он этого не отрицал: «Человека, рожденного быть диктатором, не принуждают стать им! Он желает этого сам. Его не двигают вперед, он движется сам! Ничего нескромного в этом нет. Разве нескромно рабочему браться за тяжелую работу? Разве предосудительно человеку с высоким лбом мыслителя думать и мучиться по ночам, пока он не подарит миру свое открытие? Тот, кто ощущает, что призван вершить судьбами народа, не вправе говорить: “Если вы позовете меня, я буду с вами”. Нет! Долг его в том, чтобы самостоятельно сделать первый шаг».

Несмотря на то, что участников путча обвиняли в государственной измене, Гитлер в суде не только не отрицал намерения изменить государство, но и изложил свое видение устройства нового нацистского государства. Он полагал, что прежде всего необходимо, чтобы на этот раз германская армия была заодно с ними, а не против: «Я верю, что придет время, когда люди, стоящие сегодня на улице под нашим знаменем со свастикой, объединятся с теми, кто стрелял в них… пробьет час, когда и офицеры, и рядовые рейхсвера перейдут на нашу сторону». Он утверждал: «Созданная нами армия растет изо дня в день… Я с гордостью и надеждой вынашиваю планы, что наступит час, когда эти, еще и несформированные роты станут батальонами, батальоны — полками, а полки — дивизиями, когда старые кокарды извлекут из грязи и старые знамена будут развеваться на ветру, тогда и произойдет примирение наших рядов на фоне посланного нам Всевышним последнего испытания, которое мы с готовностью встретим».

После дебатов суд вынес приговор. Людендорфа оправдали. Гитлера и других подсудимых признали виновными, но назначили очень мягкое наказание. А ведь в статье 81 Уголовного кодекса Германии говорилось, что «любое лицо, пытающееся силой изменить конституцию германского рейха или одной из земель Германии, наказуемо и приговаривается к пожизненному заключению». Гитлера приговорили к пяти годам лишения свободы в крепости Ландсберг. Однако и такой приговор сторонники Гитлера посчитали слишком суровым, что заставило председательствующего заверить публику в том, что узника освободят на поруки после того, как он отсидит в крепости шесть месяцев.

Благодаря путчу Гитлер приобрел общенациональную известность и в глазах многих выглядел патриотом и героем. Недаром нацистская пропаганда рассматривала путч как великий этап развития нацистского движения. И ежегодно после прихода к власти (даже после начала Второй мировой войны) фюрер приезжал в Мюнхен, чтобы вечером 8 ноября выступить в пивном зале перед «старыми борцами». В 1935 году Гитлер, будучи рейхсканцлером, распорядился вырыть тела шестнадцати нацистов, погибших в непродолжительной перестрелке с полицией, и поместить их в саркофаги в Фельдхерн-халле, ставшем национальной святыней.

Итак, несмотря на неудачу путча, популярность судебного процесса, за ходом которого следили в обществе, принесла Гитлеру «политические дивиденды». Сам же Гитлер пришел к важным политическим выводам: крайне необходимо, чтобы движение нацизма пришло к власти легальными способами.

Гитлер отбывал заключение в Ландсбергской тюрьме — исправительном учреждении в городе Ландсберг-на-Лехе в Баварии. В этой тюрьме, построенной в 1910 году, отбывали наказание и некоторые другие участники «пивного путча», в том числе Рудольф Гесс и Штрассер.

Фюрер провел в тюрьме Ландсберга 9 месяцев, причем ему предоставили удобную камеру, в которой он мог принимать посетителей. Гитлер завтракал в постели, выступал перед товарищами по камере и гулял в саду — все это больше напоминало санаторий, чем тюрьму.