Третий источник - [91]
— Ну как тебе сказать…
— Как есть. — Твердо сказал он, холодея внутренне от нахлынувшего предчувствия. В затылок вновь отдался басовый аккорд, и, ища опору, Толяныч вцепился в висящую на шее бирюзу.
— В твой кулон встроен такой прибор… Нормализатор эмоций… Короче говоря, эта штука действует, как слаботочный суггестивный излучатель… — По мере того, как она мямлила, что, кстати, совсем не вязалось с холодным ведьмачьим образом, Толяныч все больше покрывался потом. — Он сглаживает импульсы регрессивных эмоций, возникшие в сознании под действием возможных, подчеркиваю, ВОЗМОЖНЫХ событий. Небольшая коррекция, брат…
Бирюза! В нее вделана такая штука, которая…
Которая…
Фантик чувствовал, что задыхается. Он никогда раньше не имел доступа к докоррекционной памяти носителя, но колотый лехин софт дал ему эту возможность. И теперь он судорожно рылся в памяти, как в пыльном чулане, пытаясь найти, понять, а может наоборот — забыть, закопать это знание поглубже…
Бирюза! Синее с черными прожилками. Синее и плоское небо, и прожилки смрадного дыма. Там горят бронетранспортеры…
Анти-страх!
Солнце. Раскаленное, как ствол автомата после атаки. Зыбучий песок, барханы и постоянная жажда. И миражи!
Нет, это не миражи!
Это реальность! Реальность…
Гниющие заживо люди. Солдаты. Бойцы. Пушечное мясо! Ковыляют в атаку. Они уже свое получили по полной — и Зарин-4А, и СиЭс, и протонный дождь. Но живы! Они живы, потому что надо выполнять боевую задачу. Надо наступать. И они наступают, не чувствуя, как отстает от костей мясо, как вываливаются небрежно подвязанные и разлагающиеся внутренности. Они выхаркивают куски легких. И идут в атаку. Так надо! Такова задача!
Живые зомби, мертвяки, но не навсегда, ведь отсроченная смерть не может длиться долго. Всего три-пять дней, а при адской жаре и того меньше. Потом тело утрачивает моторные реакции.
А рядом с ними… Те, кому это еще предстоит, может уже в следующем бою, может завтра. А может и сейчас. Но они живы и видят свою судьбу воочию. И не бояться ее!
«Все мы мертвяки, только отсроченные…» — так говорят они друг другу с кривыми застывшими улыбками, больше похожими на оскал мертвецов. Отсроченная жизнь… Разве можно назвать это жизнью?
Анти-страх! Препарат, способный отменить все инстинкты, снять с психики человека все барьеры и предохранители. Отменить страх — значит, отменить самосохранение. И они получают этого вдоволь. Сколько хочешь! С едой, в инъекциях, при переливании крови и прививках, они перенасыщены адреналином, но это направлено только в одну сторону — боевая задача!
И самое ужасное: они все понимают, но не бояться. Кто-то пытался отказаться, но солдаты получают анти-страх даже с водой. С водой! А в пустыне без нее нельзя. Все можно — не есть, не принимать витаминов, не ходить в медчасть.
Но не пить нельзя!!!
Стоп. Коррекция.
Фантик теперь знает все — его носитель пошел на коррекцию, вернувшись из ада. Отмененный страх хлынул, накопившись, словно цунами, и он сделал коррекцию, чтобы просто жить. Чтобы отсрочить страх еще на немного.
Коррекция. Это плотина между страхом и сознанием. Между жизнью и НЕ-жизнью.
Толяныч почувствовал во рту горький вкус собственной крови. Нет, приказал он себе. Эта сука, что так спокойно говорит о том, чего не знает и знать не может в своем высокомерии и холености, она не должна заметить ничего. Но Пастор… Это было больно, чертовски больно. Грудь, казалось, разорвется, как заряд шрапнели, но он лишь сильнее прикусил нижнюю губу. Огляделся — вроде не вырубался, вроде она ничего не заметила.
— …для твоей же пользы. Он лишь хотел снизить, совсем немного смягчить воздействие эмоционального заряда… — «Ну да, и загрести самый жар моими руками. Да за кого она меня принимает?!!» — А бирюза… Это только дань традиции, Фант. Бирюза — благородный камень, знак того, что воин готов бороться за правое дело. Бирюзой отделывали ножны самых прославленных клинков древности.
— Ну да, естественно, благородное дело. Только почему-то он забыл меня спросить, готов ли я за него бороться. И я теперь сомневаюсь — такое ли оно благородное, что за него надо бороться вслепую.
— А что, собственно, противоречит твоим принципам? — Теперь ее тон стал холоден, как плоть артефакта, и Фантик понял что подошел к запретной черте. Дальше ей говорить неприятно, может она сама сомневается в справедливости своих слов, может еще что. — Те, с которыми ты вступил в борьбу, они же не совсем люди. В этом ты убедился сам.
— Это верно. Но есть еще свобода выбора, так почему же у меня ее попытались отнять?!
— Не стоит сейчас копаться в причинно-следственных связях. У нас и так мало времени. Так что не задавай пожалуйста пока больше вопросов.
Толяныч сглотнул кровавую слюну. Мало времени — то же самое говорил и Пастор. Тоже мне, прославленный клинок нашли.
— Ладно… — Не стал он спорить и приладил токин. — Леший, пересядь к нам, поговорим.
Жигуленок метрах в двадцати впереди помигал стоп-сигналами и приткнулся к обочине. Лиз припарковалась рядом. В свете фар фигура Лешего выглядела еще более внушительно, полное впечатление, что в микруху влезает легендарный снежный человек.
Сбылась извечная мечта человечества — чудесный аппарат подарил своим обладателям бессмертие и неуязвимость. Смущало только одно — неясность, кто и с какой целью преподнес людям этот инфинитайзер? Добытая одним из бессмертных, Ричардом Краем, информация оказалась просто чудовищной. Загадочные гриллы, долгие тысячелетия пытавшиеся прибрать к рукам Землю, наконец-то добились своего — космическая проказа безжалостно косила прошедших через инфинитайзер людей. Они превращались в монстров, а затем бесследно исчезали.
В будущем Земля – колыбель человечества – оказалась низведена на роль третьеразрядной планетки. Ее элита – «чистые» живут в Куполах и наслаждаются всеми благами цивилизации, а все прочие щеголяют в одеяниях из собачьих шкур и живут в руинах, наслаждаясь последствиями экологической и техногенной катастрофы. Ричард Край – один из этих прочих. Однако он, будучи членом не всеми уважаемой, но всем в Галактике необходимой организации – Гильдии Убийц, сумел заполучить новейшую научную разработку и завладеть секретом бессмертия и потому оказался весьма неудобен сильным мира сего.
Он родился на планете Земля. Людей его профессии в древней Японии называли ронинами. С тех пор прошло много лет. Земля стала матрицей для сотен обитаемых миров, освоенных людьми. На многих из них имелись города-столицы с прежними названиями, и постепенноЗемля как бы размазалась по галактике. Когда путешествие из одной столицы в другую с тем же названием стало отличаться от вояжа в соседний город на той же планете лишь существенной разницей в цене, произошло окончательное разъединение общественных слоев:обитаемые миры разделились на три основные категории — планеты-люкс, планеты-труженики и планеты-парии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он родился на планете Земля. Людей его профессии в древней Японии называли ронинами. С тех пор прошло много лет. Земля стала матрицей для сотен обитаемых миров, освоенных людьми. На многих из них имелись города-столицы с прежними названиями, и постепенно Земля как бы размазалась по галактике. Когда путешествие из одной столицы в другую с тем же названием стало отличаться от вояжа в соседний город на той же планете лишь существенной разницей в цене, произошло окончательное разъединение общественных слоев: обитаемые миры разделились на три основные категории - планеты-люкс, планеты-труженики и планеты-парии.