Третий источник - [84]

Но Толянычу было на это глубоко плевать. У него был свой интерес:

— Хочу от тебя про Пастора услышать, а там поглядим…

— А… Вон ты про что. — Бербер окинул Толяныча презрительным взглядом, не пропустив ни перстней, ни выглядывающей из-под полы куртки рукояти пистолета. — Гошины бирюльки? Да они со своей традиционной магией и всякими техно-штучками задолбали уже. Они смешны, понимаешь? Мне смешны! А ты что, веришь в это фуфло? Тогда тебе сразу скажу, что вляпался ты, дурачок, по самые помидоры, и только я могу тебя из этого говна вытянуть. Да и то не обещаю. Все эти пассивные генераторы и прочая дребедень годиться только на то, чтобы напугать такого же лоха, как ты сам. Небось Гоша тебе все мозги засрал — реальность и виртуальность, значение символов, верно? А про самое главное небось ничего не сказал.

Толяныч сморгнул какую-то назойливую соринку, мешавшуюся на ресницах, и это Бербер расценил как согласие:

— Значит, не сказал. Ха! Он и не собирался. Ему, думаешь, артефакт не пригодился бы? Еще как пригодился, вот только Гоша все хотел твоими руками сделать. Да не успел. Ты — отработанный материал, Фант. Ты просто не представляешь себе, с чем столкнулся, на кого пасть раззявил! А фуфлыжники твои… Считай их уже покойниками. Эти пукалки здесь не пляшут. — Однако Бербер шарил глазами по сторонам, пока его взгляд прилип к телу Маги, лежащего себе спокойненько в сторонке, похваляясь внутренностями. — Ага, вот значит как?

Толяныч посмотрел в ту же сторону:

— Именно так… — И он якобы грустно вздохнул. — А ты чего ждал? Что Мага просто поссать отошел?

— Ладно… А такое слово — Утрэ — тебе ничего не говорит? — Дыхание Бербера участилось, зрачки стали медленно расширяться.

«Все-таки мерзкая у него харя.» — мелькнуло у Толяныча. Такое слово не говорило ему ровным счетом ничего.

СБОЙ:

Фантик увидел, как Бербер как бы изнутри наливается красным; багровое свечение медленно окутывает его, начиная со лба и стекает вниз, к земле. Он помотал головой — свечение виделось ирреальным, словно бы воспринимаемое не глазами а непосредственно мозгом.

«Вот бляха-муха! Ведь ему же должны были тоже дозу вколоть…» — но тут вмешалась Лиза, и в глазах ее копилась ответный сумрак.

У Фантика сложилось полное впечатление, что он одел шлем виртуальности, вот только странное дело — шлем был прозрачен, и он как бы одновременно видел два плохо совмещенных изображения. В одном была полянка, фигуры присутствующих, распростертый крестом Мага с белым лицом и кровавыми отпечатками ладоней поверх контрастной небритости. И одновременно видел черную, ровную как стол поверхность, где были только Бербер и Лиза. Несмотря на полную тишину и могильную неподвижность воздуха в этой — другой реальности, волосы ведьмы развевались словно бы сами по себе. Или ветер был, но существовал только для нее.

Сам же Фантик присутствовал на черной плоскости, словно бесплотный дух. Но он и был бесплотен — виртуальный клон! Материальное тело носителя, их общее с Толянычем тело, замерло в стороне, на залитой багровым солнцем полянке вместе со всеми. И все же словно бы в считанных метрах от черной плоскости. Все происходило как в сбойных снах, но в этой созданной противостоянием Бербера и Лизы реальности сознание Толяныча было здесь же, теперь Толяныч стоял за его плечом. Что это? Сбой сбоя? Коррекция в коррекции? И Фантик удивился, что даже в такой момент, когда напряжение достигло почти апогея, когда он перенесен неведомо куда, он все же сохранил способность анализировать вещи, не имеющие отношение к текущему моменту. Он должен удержаться, не дать этому безумию разнести сознание его базового… Нет, Толяныч — больше, чем базовый тип. Он друг, брат, самое дорогое, что есть на свете!

Что это? Чувства? Откуда они могут быть у виртуального клона? Но они есть!

И все же…

Ощущение виртуальности происходящего пронзило Фантика гигантской иглой. Не ирреальности, а именно виртуального события. Он-то отлично знал, что виртуальщина бывает ох как реальнее жизни. Вот как сейчас, когда это было словно бы наведенная и направленная галлюцинация, созданная борением воли Бербера и рыжей ведьмы.

Бойся рыжих!

Но сейчас нужно было бояться и багрового свечения, излучаемого Бербером. Фантик не испугался, он просто не успел этого сделать, захваченный происходящими событиями.

Лиза протянула руки к голове Бербера, камень болтался на левой, наливаясь молочным светом. Фантику показалось, что берберово свечение затрепыхалось и стало гаснуть, словно камень вбирал его в себя.

— Ты не Утре… — Проговорила она сквозь стиснутые зубы, — ты скорее всего… Нет, даже не Мастер… Ты Кукловод, да и то не из лучших. И ты будешь делать то, что я тебе скажу!!!

Некоторое время ничего не происходило, если не считать цветовых пульсаций молочно-зеленого и багрового, которым окампанировало басовое гудение, отдающееся в сознании Фантика и одновременно в его материальном теле. Происходящее становилось откровенно опасным и непонятным. Наконец, когда цвета смешались в некую мглистую субстанцию, окружившую пятачок, на котором они стояли, а остальные фигуры утратили четкость очертаний, Бербер сдулся и в изнеможении опустил голову.