Третий глаз - [63]

Я смотрел на Далай-ламу, цвет его ауры говорил о печали, он вспоминал далекие времена, проведенные в Китае. Все, что мне известно было о нем, меня восхищало; никогда Тибет не имел лучшего правителя. Далай-лама обладал живым темпераментом, порой довольно резким; вот и сейчас красные молнии порой пробегали по его ауре. Но в истории Тибета он остался лучшим главой государства, он отдавал себя всего интересам страны. Я ощущал глубокую к нему привязанность. После ламы Мингьяра Дондупа он был вторым человеком, вызывавшим во мне столь сильные чувства.

Встреча затягивалась, но без какого-либо разумного завершения. Эти люди прибыли сюда не как друзья, а как враги. Засевшие в их головах идеи были настолько узки и однозначны, что о гибкости их мышления не могло быть и речи, они просто не могли ничего изменить в своих задачах. Они требовали территориальных уступок, политического права на управление Тибетом. Но прежде всего они хотели золота. Золота, золота! Золото распаляло их жадность и усиливало вековые домогательства. В Тибете действительно много золота, наверное, многие сотни тонн. Но в Тибете золото относят не к ценным металлам, а к священным. По нашим религиозным убеждениям, добыча золота из шахт является надругательством над Землей, и никто его таким образом не добывает. Традиционная добыча сводится к сбору крупных самородков, вынесенных из недр; есть также речки, где можно собирать золотой песок. Золото в Тибете идет на различные украшения храмов – священный металл мы употребляем только на святые дела. Даже масляные лампы в храмах могут изготовляться из золота. К сожалению, это слишком мягкий металл, и украшения из него легко деформируются.

По площади Тибет в восемь раз больше Великобритании. Обширные районы его до сих пор не исследованы. Я знаю, что в Тибете много золота, урана, серебра, в чем я убедился, путешествуя по стране с ламой Мингьяром Дондупом. Несмотря на настоятельные требования представителей Запада исследовать наши земли, мы не допускали туда чужеземцев. Древняя мудрость нашего народа гласит: «Куда идут люди Запада, туда идет война!» Поэтому автор просит читателя всегда помнить, что золото для нас металл священный, об этом не надо забывать и тогда, когда речь в книге идет о «золотых трубах», о «золотых тарелках» или «скульптурах, покрытых золотым слоем». Наша страна могла бы оказаться источником богатства и блага для всего мира, если бы человечество объединило свои усилия для совместной мирной работы, а не стремилось к иллюзорным завоеваниям с помощью силы.

Как-то утром, когда я был занят копированием древней рукописи, готовя ее под гравировку, ко мне подошел лама Мингьяр Дондуп.

– Лобсанг, – сказал он, – нас зовет к себе Неоценимый. К нему сейчас должен прибыть с визитом чужеземец, и нам надо тайком посмотреть на его ауру. Чужеземец идет с Запада. Поторопись, Наимудрейший хочет поговорить с нами, прежде чем примет его. Не нужно шарфа, быстрее, сейчас не до церемоний!

Сперва оцепенев от неожиданности, я тут же опомнился и вскочил на ноги:

– Мне только переодеться, и я готов, уважаемый лама и учитель.

Сборы были недолгими. В Норбу Линга мы пошли пешком, благо было недалеко – каких-нибудь восемьсот метров. У подножия горы я мысленно отметил то место, где поломал себе кости. Перешли небольшой мостик и очутились на дороге Лингхор. Наконец добрались до ворот Норбу Линга. Стража быстро пропустила нас во внутренний двор. Далай-лама сидел на галерее. Я чувствовал себя неловко без шарфа: не знал, куда девать руки.

Наимудрейший взглянул на нас и улыбнулся:

– Садись, Мингьяр, и ты, Лобсанг. Хорошо, что вы не теряли времени.

Усевшись, мы ожидали, когда Неоценимый заговорит. Он задумался, как бы собираясь с мыслями.

– Много времени прошло с тех пор, – начал он, – когда армия рыжих варваров-англичан напала на нашу священную страну. Я в то время скрывался в Индии, это был первый этап долгого путешествия. В год Железной Собаки (в 1910 году) китайцы вторглись в нашу страну. Их вторжение имело прямую связь с нападением англичан. В Индии я встретился с человеком, который прибыл к нам сегодня. Я говорю это для тебя, Лобсанг, ибо Мингьяр сопровождал меня. Англичане давали нам много обещаний, но не выполняли их. Сегодня я хочу знать, искренен ли этот человек и каковы его намерения. Лобсанг, ты не поймешь нашего разговора, но это не должно тебя смущать, поскольку то, о чем пойдет речь, лежит вне сферы твоей жизни. Спрячься за тот трельяж и наблюдай. Наблюдай за его аурой, подмечай и записывай все детали, как тебя учил твой учитель – он высоко ценит твои способности. А теперь, Мингьяр, проводи его в укрытие. Он к тебе больше привык, чем ко мне, да и, по всему видно, уважает тебя больше, чем самого Далай-ламу.

За трельяжем я огляделся, наблюдая за полетом птиц и за тем, как раскачиваются ветви деревьев. Ради забавы я бросил птицам крошки тсампы, которую прихватил с собой. По небу скользили облака. «До чего приятно чувствовать под ногами стон взметнувшегося ввысь змея, в то время как ветер свистит в шелке и натягивает трос, словно струну гитары», – подумал я и тут же подскочил как ужаленный. На какое-то мгновение мне показалось, что я уснул на змее и падаю на землю. Но это был всего лишь стук ворот, ведущих во внутренний сад. Ламы в желтых одеждах сопровождали экстравагантно одетого человека. Я еле сдержался, чтобы не захохотать. Меня просто трясло от смеха. Длинный и тощий, как жердь, гость был сед, белолиц, с жидкой растительностью вместо бровей и глубоко посаженными глазами. И без того тонкие губы были плотно сжаты. А костюм! Какая-то голубая ткань, длинный ряд пуговиц, блестящих пуговиц! Сразу было видно, что костюм скроен плохим портным: воротник, огромный сам по себе, следовало перекроить и отутюжить, чтобы все части его не торчали как попало, а лежали на своем месте. А эти заплаты на боках! «Кажется, жители Запада тоже носят на своей одежде заплаты, как и у нас, в буддийских посвящениях», – подумал я про себя. Разумеется, в то время я не имел ни малейшего понятия о карманах и воротниках! В Тибете те, кто добывает себе средства на жизнь не физическим трудом, носят одежду с длинными рукавами, скрывающими руки полностью. А у этого человека рукава были короткие, едва доходили до запястий.