Третий глаз - [4]

Мы начинаем, пишем главу за главой, глава — Горбовский, глава — Атос — Сидоров. Постепенно из ситуации начинает выкристаллизовываться концепция, очень важная, очень для нас полезная. Концепция взаимоотношения между человеком и законами природы и общества. Мы знаем, что все движения наши, нравственные и физические, управляются определенными законами. Мы знаем, что каждый человек, который пытается переть против закона, рано или поздно будет разрушен, уничтожен. Мы знаем, что оседлать Историю, как говорится, может только тот человек, который действует в соответствии с законами. Что делать человеку, которому не нравятся законы?! Когда речь идет о физических законах, ну что же, там проще. Если яблоко уронить, оно упадет. Ну жалко, конечно. Тем не менее это факт, с которым можно смириться. Но как должен относиться человек к закону общества, который ему кажется плохим? Можно ли вообще ставить так вопрос? Плохой закон общества и хороший закон общества. То, что производительные силы рано или поздно войдут в противоречие с производственными отношениями — закон общества. Это хорошо или плохо? Мы поняли, что фактически об этом пишем, потому что судьба нашего землянина, оказавшегося среди крестьян, замордованных и обреченных, как раз и содержит в себе если не ответ — я не знаю, может ли быть ответ — то, по крайней мере, вопрос. Там ведь что происходит. Существует прогрессивная цивилизация, которой принадлежит будущее — биологическая цивилизация женщин, и есть остатки прежнего вида гомо-сапиенс, то, что будет обязательно и неумолимо уничтожено прогрессом.

И вот наш землянин, человек с другой планеты, как он должен относиться к этой ситуации?! Историческая правда на стороне отвратительных баб. Сочувствие героя на стороне невежественных, туповатых, беспомощных и нелепых мужичков, которые его все-таки как-никак спасли, выходили, жену ему дали, хату, сделали своим. Что должен делать, как вести себя цивилизованный человек, понимающий, куда идет прогресс? Как он должен относиться к прогрессу, если ему прогресс поперек горла? Эта концепция — она не стала стержнем вещи, конечно, но стала какой-то значительной гранью. Если убрать эту концепцию, мне кажется, очень сильно обеднеет эта часть, с Лесом.

6 марта мы написали первые строчки. Сверху Лес был как пятнистая пена. 20 марта мы закончили повесть. Коль скоро план был разработан в подробностях, мы начинали писать очень быстро. Но тут нас ждал сюрприз. Поставив последнюю точку, мы обнаружили, что написали отвратительную вещь, что она не лезет ни в какие ворота. Мы вдруг поняли, что нам нет абсолютно никакого дела до этого Горбовского. При чем здесь коммунизм? При чем здесь светлое будущее с его проблемами? Вокруг черт знает что происходит, а мы занимаемся выдумыванием проблем для наших потомков. И уже 21 марта мы решили, что повесть считать законченной нельзя, надо с ней что-то делать. Было ясно, что те главы, которые касаются лесной истории, они годятся. Почему годятся? Там ситуация слилась с концепцией, эта повесть может даже существовать отдельно. А что касается части, связанной с Горбовским, то она никуда не годится. Чем заменить? На этот мрачный вопрос мы ответа не знали. Такого двойного кризиса мы не переживали еще никогда…

В дневнике подробно записывается то, что происходит в Лесу. Оба мы были страшно рады, когда придумали, что крестьяне все врут, что наш герой совершенно неспособен отличить их правду от лжи. Герой пытается выбраться из Леса, но когда он выясняет у своих односельчан, куда ему идти, один говорит одно, другой другое, и он, как муха, приклеенная к мухомору, никуда не может двинуться. Нам нравилось, что крестьяне многословны — специально отмечено в дневнике с восторгом — аля Редклифф. Ред-клифф — это герой Фолкнера, который длинно и вязко Рассказывает. Но Редклифф, будучи человеком с американского Юга, говорит хотя и длинно, но осмысленно. Наши люди по замыслу должны были говорить не только длинно, вязко, но и бессмысленно. Нам очень понравилось, что мы придумали герою местную кличку — Молчун. Почему, собственно говоря, Молчун? Он не молчал, он говорил. Дело в том, что по своей земной привычке он говорит в пять раз меньше, чем окружающие. Для того, чтобы высказать мысль, ему достаточно одной фразы. Я очень рад был вставить это, потому что нечто подобное я заметил на заседаниях нашей секции. Заметил, что мои выступления как-то оставляют без внимания. Я сначала не понимал, думал: может невнятно и несвязно говорил? Но потом мне пришла именно эта мысль, что люди просто не успевают! Они только приготовились слушать, а я уже сел…

Потом мы встретились в апреле. 28 апреля вдруг появляется запись: Горбовский — Перец, Атос — Зыков. Появляется впервые Перец. Это значит — идея о том, что надо вставить Настоящее, уже есть. Каким-то образом и кому-то пришла в голову та мысль, что одну фантастическую линию, линию Леса, надо было дополнить средой, но уже символической. Не научно-фантастической, а символической. Какой-то человек должен был мучительно пытаться выбраться из Леса, а другой человек, совсем другого типа и другого склада, должен мучительно стараться попасть в Лес, чтобы узнать, что там происходит. Как возникла эта мысль, сейчас уже восстановить невозможно. Но я прекрасно помню, как возникла идея художественного приема, на котором стоит вся перецовская часть. Точно так же, как лесная часть стоит на приеме вязкой речи, перецовская часть — на кафкианском мире, на попытке изобразить мир, который неотличим от сна. В “Процессе” Кафки главный герой, делая совершенно реалистические поступки, вдруг начинает действовать как бы во сне. Этот прием показался нам чрезвычайно полезным, и именно он лежит в основе части, которая может быть названа “Управление”. И вот как из ситуации рождается концепция. В один прекрасный момент появляется замечательная запись, а именно 30-го апреля: Лес — Будущее! После того, как была придумана эта концепция, которая осталась, вообще-то говоря, скрытой для подавляющего большинства читателей, нам стало писать очень легко. Лишнее доказательство того, что автор должен иметь определенную концепцию вещей даже не столько для того, чтобы одарить мир некоей идеей, а для того, чтобы у него все скомпоновалось. Как только нам пришла мысль о том, что Лес символизирует Будущее, все разу же стало на свои места. Повесть перестала быть научно-фантастической, она стала просто фантастической, гротесковой, символической. Что такое Лес? Лес — это символ всего необычайного, всего непредставимого. Что такое Будущее? Это то, про что мы ничего не знаем. Мы гадаем безосновательно, у нас есть какие-то соображения, которые легко разваливаются под давлением малейшего анализа. О Будущем мы знаем только одно — оно совершенно не похоже на наше представление о нем. Больше мы ничего положительного сказать не можем. Мы не знаем, будет ли мир Будущего хорош или плох. Он будет чужой, к нему нельзя будет применять понятия “хороший”, “плохой”, “ничего себе”.