Третий дубль [сборник "Белая дурь"] - [12]

— Я на машине. Подвезу,— предложил Панин.

— Я тоже на машине. Иначе мне было бы не выкроить времени на рандеву с вами.

— Оставьте свой домашний телефон.

Курносов протянул капитану визитную карточку.

— Вилен Николаевич, откуда у вас такая уверенность, что Орешникова нет в живых?

— Мы с Леней были очень дружны. Он хороший парень. Правда. Вся эта его мишура, шумиха, обожательницы — реверансы перед молодежью. Он всегда хотел стать кумиром — и добился этого. А значит, принял их правила. Вы думаете, толпа молодежи в огромном зале пляшет и скандирует, подчиняясь ритму своего кумира на сцене? Нет! Совсем наоборот! Это он принял их правила и следует заданным ими ритмам…

— А если ближе к делу? — перебил капитан.

— Откуда моя уверенность, спросили вы? Да ведь мы все — живые люди. Общаемся, перезваниваемся, сплетничаем. Когда Леонид исчез с Дворцовой площади во время съемок, многие восхищались: «Вот парень! Умеет устраивать скандальную рекламу!» Гадали, где он спрятался. А сегодня друзья забеспокоились…

— У него есть близкие друзья?

Курносов посмотрел на капитана с укоризной.

— Татьяна Данилкина позвонила его маме в Лугу. Осторожно выяснила — Леня не приезжал. Звонила в Крым. В Мисхоре дача его приятеля Ветлова из Мариинки. Леонид иногда отдыхает там. Нету! Я позвонил двоюродному брату — тот оказался на гастролях. Есть у него еще одна девица…

Помреж так сказал «еще одна», что Панин понял: связь с Татьяной Данилкиной у певца продолжается.

— Я проверил — и у нее Лени не было.

— Стоп! — сказал капитан.— Не так быстро. Я запишу адреса…

— Будете проверять? Зря. Его нигде нет.

— Для верности, для верности…— пробормотал Панин, доставая свой потрепанный блокнот.

Он записал адреса матери, «еще одной девицы» — Валентины Полонской, двоюродного брата. Спросил:

— А вернулся он с гастролей?

— Вернулся. Он ведь тоже поет. В джазе у Бантера. Владимир Бабкин. Бабкин — это его псевдоним. Раньше был Орешниковым, но после того, как Леня пошел в гору, взял фамилию матери и стал Бабкиным. И правильно. Двух Орешниковых для одного Ленинграда многовато.

Панин записал телефон брата и наконец решился задать главный вопрос:

— Вилен Николаевич, вы думаете, Данилкин мог убить Леонида? Похитить со съемок?

— Мог. Похитить с киносъемки и утопить в Зимней канавке. Или зарыть где-нибудь.

— Но это же фантастика!

— А он такой человек! На грани фантастики. Думаете, ему легко жить с Татьяной, зная про ее отношения с Леонидом? Изо дня в день засыпать и просыпаться с ней в одной постели?

Александр поморщился. Не очень-то ему верилось в рисуемую помрежем картину.

— Что же он не разводится? Не прогонит ее?

— Вот уж тогда театр погибнет окончательно. После Лениного ухода мы выкарабкались благодаря Татьяне. Она прекрасная актриса. Редкий, по нашим временам, голос. А вы говорите — прогнать!

— Надо же искать молодых, талантливых.

Курносов посмотрел на капитана, как на наивного деревенщину.

— Искать? Да он только и делает, что ищет. Но такие, как Леня, на дороге не валяются.

— Я прочитал заметку о вашем театре в «Смене». Странный театр.

— Странный. Эта журналистка молодец. Ухватила главное. Нельзя держать актеров на коротком поводке, играть в большую семью.

— Вам Орешников никогда не говорил, что его преследуют рэкетиры?

— Рэкетиры? Известного певца?! Разве такое возможно?

— А разве возможно, чтобы известного певца подстерегал с ножом за углом режиссер?

— Возможно,— упрямо сказал Курносов.— Только не с ножом, а с пистолетом.

— У него есть пистолет?

— Откуда я знаю!

— Толчем воду в ступе,— нахмурился капитан.— У вас нет конкретных фактов. Одни подозрения.

— У меня есть факты. Три года назад произошел такой случай… Леня еще только начинал выходить в «кумиры». Данилкину кто-то из театральных холуев дал наводку, где и в какое время Орешников встречается с Татьяной. Думаете, он побежал бить им морды? Ничуть не бывало! Леня всегда подъезжал на машине к садику на улице Блохина…

— У него есть машина? — спросил Панин, мысленно отпустив по своему адресу нелестный эпитет. «Как я мог не поинтересоваться — есть ли и где сейчас находится?!»

— Была,— недовольный тем, что его перебили, Курносов смерил капитана сердитым взглядом.— Так вот! Наш главреж «стукнул» в ГАИ, что актер Орешников использует личный транспорт для получения наживы, возит за плату пассажиров. За ним и проследили. Улица Блохина рядом с театром. Только Орешников посадил Таньку в машину, его и застопорили. Ситуация — хоть вешайся. Сказать, что Татьяна его знакомая, недавняя коллега по театру, начнут проверять, придут в театр. Он и ответил на вопрос «кого возите?»: «Руку девушка подняла — я и тормознул. Почему не подвезти красивую женщину, если по пути?» Татьяну отпустили, а Леонида помытарили…

— Откуда вы знаете, что в ГАИ позвонил Данилкин? Может быть, случайно? В тот год крепко по частной инициативе ударили.

— А потому, что через два дня Леню опять изловили. Он другую приятельницу подвозил.

— Да-а! — улыбнулся капитан.— Тяжелый случай. Вот что происходит, когда приятельниц много. И чем же дело закончилось?

— Гаишники на этот раз приличные попались. И музыкально образованные. Они Леню узнали и про наводку намекнули. «У вас, Леонид,— сказали,— серьезные недоброжелатели есть». Он и поостерегся — машину продал. Вот вам Данилкин!