Третий брак бедной Лизы - [46]

– Ты бы за дочерью следила, девочки они такие, и в подоле могут принести.

Лиза помнила, ее задела не сама фраза, не жестокое желание уколоть, а именно это старомодное – «в подоле». Было в этом слове что-то от гнусного и тупого мещанства. Сейчас, окидывая взглядом кабинет, она вдруг приняла решение. «Сегодня мы сходим на концерт, а завтра я проведаю Ксюшу. Думаю, он возражать не будет. В конце концов, может, я сама себя накручиваю и веду по-дурацки. Он отвечает тем же». Лиза посмотрела на часы, закрыла кабинет и стала спускаться вниз.

– Может, ты и прав, можно и в понедельник все доделать, – начала разговор Лиза, старательно настроившись на миролюбивый лад.

– Да, думаю, да. Нечего в такую погоду сидеть в офисе. – Тихон завел машину и стал выезжать из двора.

– Во сколько там начало? – Лиза посмотрела на мужа.

– В семь.

– Отлично, я и отдохнуть успею, и собраться. Я, пожалуй, пойду в длинном платье. Давно я его не надевала. В последний раз в ресторан на день рождения Смирнова.

– Угу, – отозвался Тихон.

«В конце концов, он сам эти билеты выбирал, покупал… Значит, ему хочется сходить. А характер не переделаешь, бог с ним. – Лиза смотрела в окно машины и слушала музыку. – А радиостанция та же, которую я его попросила найти. Тогда, когда мы только с ним познакомились. А до этого он слушал сплошные рассуждения экономистов». Лиза улыбнулась и посмотрела на мужа.

– Тиша, помнишь, как мы пикник устроили в парке Горького? И нас в милицию чуть не забрали?

– Помню, – опять односложно ответил Тихон, а Лиза стала про себя вспоминать, что в самом начале их семейной жизни, чуть ли не в первый месяц, они сбежали с работы, накупили в супермаркете вкусностей и стали искать место для пикника.

– А что тут думать, давай в парк Горького. – Тихон обнял и поцеловал Лизу. – Молодожены мы или нет?!

– Молодожены! – кивнула она. Что-то по-детски радостное было в этих приготовлениях – пирожное, конфеты, упаковка вкусной колбаски, булочки, сок. Не детской была бутылка мартини, которую они прихватили в магазине напоследок.

– Я так в поход раньше ходил. Когда был маленьким, – пошутил тогда Тихон.

– С мартини?

– Нет, с бутербродами и конфетами. Далеко уйти не удавалось. До ближайших гаражей.

– Почему?

– Папа с мамой ловили, – рассмеялся Тихон.

Лиза вспоминала, что рассказы мужа о своем детстве или студенческих годах были всегда остроумными. Куда делось это качество сейчас?!

В парке Горького они расстелили плед, разложили еду, достали стаканчики, открыли мартини, и… тут к ним подошел милицейский патруль.

– Распитие спиртных напитков… – многозначительно произнес старший.

– Слушайте… – Тихон вдруг заговорил грубо и высокомерно. – Я могу позвонить вашему начальству…

Звонить не пришлось – патруль вызвал машину, в которой и находилось «начальство». Во всяком случае, именно в руки этого толстого мужика в мятом кителе перекочевали документы Лизы и Тихона. Изучал он их долго, потом крякнул и махнул рукой:

– Тоже додумались, прямо на самом видном месте. У беседки. Нет чтобы под кустиком где-нибудь! Ладно, собирайте вашу скатерть-самобранку и куда-нибудь в чащу…

Красные, Лиза и Тихон заулыбались, а начальство в сторону проговорило:

– Молодожены. Медовый месяц, блин.

В парке…

Молодожены… Лиза вспоминала первые дни их совместной жизни. Когда каждый был предупредителен, когда и он, и она боялись обидеть друг друга нечаянным словом или жестом, когда пустяки радовали, когда лучше всего было вдвоем. Эти времена миновали, как для любой другой нормальной семьи, но, в отличие от многих, они не приобрели ничего взамен остывшей страсти. Они не стали друзьями, не породнились душой. Изо дня в день они только отдалялись друг от друга. Лиза своим мужем гордилась – умен, интересен, успешен, любит спорт и не подвержен порокам – не пьет и не курит. Он с удовольствием учится, любознателен, любит искусство. Он чистоплотен, аккуратен и главное для него в окружающей среде – гармония. Лиза умом сознавала, что перед ней почти идеальный мужчина, полюбивший ее. «Мне повезло!» – восклицала она первые полгода. «Мне повезло», – повторяла она в дальнейшем. «Мне повезло?» – вопрошала она себя, отпраздновав первую годовщину свадьбы. «Я не знаю, повезло ли мне?!» – с беспомощным недоумением призналась она себе через два года. Несмотря на все достоинства, жить с этим мужчиной было очень тяжело. Через несколько месяцев Лиза четко осознала, что ни одна из моделей поведения – спокойное отстаивание своей точки зрения, тихая покладистость, женская слезливая покорность или бунтарская вспыльчивость – ничто не может устроить мужа. Все вызывало раздражение и ссору. Лиза уступала, стараясь воззвать к здравому смыслу мужа и намекая на то, что бесконечно прогибаться под чужие капризы ни один человек не сможет. Тихон, казалось, не слушал ее, а только сильнее и сильнее закручивал гайки. Вот уже и ее гостям в дом нельзя было ходить, и родителей часто навещать, и готовить можно было только то, что он любит. Лиза уступала – на нее смотрела дочь, которая чувствовала себя неуютно в чужой большой квартире и которая, как все дети, чутко улавливала фальшь в интонациях взрослых. Лиза никогда не думала о разводе – ей казалось, что их запас прочности велик несмотря на разногласия, и прикладывала невероятные усилия, чтобы этот брак спасти.