Третий ангел - [25]

В раковине валялись морковь, колечками нарезанный лук. Элли прикрыла глаза и отвернулась, но сквозь неплотно сомкнутые веки все окружающее казалось ей странно красного цвета.

— Я тоже не верю.

— Как же я буду жить без него? Как жить, зная, что его больше нет на свете? — продолжала мать. — Он не похож на других людей, вы, наверное, заметили это. Он глубоко таит в себе свое «я», потому что боится обиды. И теперь он должен умереть. Ничего нельзя с этим поделать.

Так они плакали вместе, но потом постарались успокоиться и продолжали заниматься своими делами. В этом обе женщины были до удивления похожи. Принадлежали к числу тех, кто всегда стремится сделать все возможное, даже совершая при этом множество ошибок. В тот вечер они приготовили некоторые из любимых блюд Пола. Например, рагу из говядины, из которого он не смог проглотить ни кусочка.

— Слишком тяжело, — сказал он, — но все равно я люблю такое рагу.

Ему очень нравилось, как оно пахнет.

— Леди, не могу выразить, до чего я рад, что не вегетарианец. Ты не должна так баловать меня, — продолжал он, обращаясь к матери. — Я этого не заслуживаю.

Кроме рагу Фрида приготовила горошек в белом соусе. С ним дело пошло лучше, и Пол смог проглотить несколько ложек. Рис под шафрановым соусом. Ему нравился его цвет, да и вообще он был большим поклонником индийской кухни. Затем были поданы клубничный мусс со сливками и джемом. Даже вид такого десерта мог бы насытить. Отец Пола помогал ему передвигаться по дому, сейчас его сын был слишком слаб для того чтобы сидеть с ними за столом. Затем Пол прилег на диване в гостиной.

Она полюбила в нем эти черты — уважение к собственным родителям, отношение к старикам, полюбила доброту, которой никогда в нем и не предполагала, полюбила блеск в его глазах, когда он начинал говорить о футболе или о своем деде, или о доме, в котором он вырос. Она любила его теперь, но было слишком поздно. У него не было сил даже на то, чтобы самостоятельно подняться с дивана.

Во время этих визитов они спали вместе в комнате для гостей, в которой стояла одна огромная кровать. Когда-то это была комната Пола. И все его футбольные трофеи, спортивные значки до сих пор любовно тут сохранялись. Он обязательно просил открыть окно перед сном, чтобы на рассвете слушать голоса птиц.

— Здесь я когда-то мечтал о тебе, — сказал он Элли однажды вечером.

— Выдумщик, — прошептала она и осторожно обняла его.

— Когда-то я ночи напролет смотрел из окна, мечтая сбежать отсюда, а теперь все, чего я хочу, — это приехать сюда снова.

Элли не сомневалась, Фрида знает, что конец близок и неизбежен. Дочь врача, она получила специальность медицинской сестры со специализацией в онкологии. Как только ей сообщили, какой диагноз поставлен ее сыну, она поняла, что можно надеяться лишь на чудо. Она не задавала вопросов о том, как Элли и Пол думают устроиться со свадьбой. Только спросила, чем может помочь им. Когда Элли попросила ее принести цветы, выразила сожаление о том, что сирень уже отцвела.

Но Фрида была здравомыслящей женщиной и такой и осталась, поэтому она просто подошла к мужу, отдыхавшему в тот момент в гостиной, и сказала:

— Пора. Мы должны поехать проститься с ним.

Элли позвонила также в бюро мэрии, сотруднику, которому предстояло зарегистрировать их с Полом брак, и попросила его прибыть немедленно, чтобы провести эту церемонию.

Затем позвонила своей матери в отель и сказала, что ей и отцу нужно приехать в больницу как можно скорей.

— Только, пожалуйста, не привозите с собой больше никого, — попросила она мать. — Мне этого не вынести.

Едва она успела покончить с делами, как доктор Крейн присел рядом и взял за руку. Он знал о событии, которое должно было произойти.

— Я давно знала, что он неизлечим, — спокойно сказала Элли. — Ведь его мать была медицинской сестрой, ухаживала за такими больными, и она рассказала мне, что положение трагическое. Потому-то я принесла сюда свой свадебный костюм. Конечно, не подумайте, что я собираюсь надеть длинное платье с вуалью и разными там кружевами. Это было бы слишком глупо.

— Что я вам могу сказать, Элли? Только одно — любовь не хочет ничего знать ни о «здесь», ни о «сейчас».

Элли подняла на него недоуменный взгляд. Сказала ли она ему о том, что любит Пола, или этот человек и сам обо всем догадался? Так странно слышать подобные слова из уст доктора. Может быть, она что-нибудь не так поняла? Всю ночь она не могла заснуть. Утром надела коричневые брюки, футболку, сандалии и, хоть в Лондоне стояла прежняя жара, накинула поверх футболки серый свитер, потому что, когда очень уставала, всегда мерзла. Светлые волосы прихватила на затылке резинкой в конский хвост. За последние недели она потеряла пятнадцать фунтов веса, не прилагая к тому никаких стараний. Такого с ней прежде не случалось. И никогда раньше она не чувствовала себя так странно.

— Но я-то здесь и сейчас, — грустно сказала она.

Он не отвечал. Они посидели немного в молчании, затем поднялись и вместе направились в палату, где лежал Пол. Доктор хотел осмотреть его еще раз. Перед уходом он положил руку ей на плечо, и Элли растерялась, не зная, что сказать. Потом неловко пробормотала: