Третье пришествие - [69]

Путь, впрочем, освободила. Открыла дорогу в святилище.

Первым в кабинет просунулся Андрюша. Взглядом единым оценил обстановку, зачем-то принюхался и вернулся. Ему предстояло сражаться с Ядвигой Леопольдовной единственным видом оружия, которым он владел слабо. То есть языком.

Дима похлопал боевого друга по мощному трицепсу.

— Ближе чем на бросок гранаты не подпускай.

— Слушаюсь, — ответил старший лейтенант Денисюк.

И улыбнулся.

— О-ох, — сказала графиня.

* * *

В кабинете мы с Всеволодом Игнатьевичем друг к другу пригляделись. Основательно так, откровенно. Не знаю, какое впечатление произвел я, у меня сложилось такое.

Академик Шипицын оказался высоким сутулым человеком в приличном, хотя и не новом костюме-тройке. Возраста был весьма почтенного, лицо имел гладко выбритое, но обильно изборожденное морщинами, как поверхность Фобоса. Носил старомодные очки, за сильными линзами которых помещались ясные, выразительные глаза. Спокойные, грустные и веселые одновременно. И очень глубокие.

— Ну что, — спросил он, — можно иметь со мной дело?

— О, — только и сказал я.

— Тогда приступайте, Владимир Петрович.

Дима тут же выложил на стол снимки Карробуса, полученные с разных телескопов мира. А я откровенно выложил свои подозрения.

Это продолжалось минут семь или восемь. Шипицын слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов.

— Ну вот. Теперь можете считать меня сумасшедшим, — закончил я.

— Зачем же торопиться? — мягко удивился хозяин. — Уж этакое всегда успеется.

Он еще раз перебрал снимки и покачал головой.

— Да, вряд ли можно сомневаться в искусственной природе яркой части. Экий волчище в астероидной шкуре! Нет сомнений и в том, что в настоящее время он движется к Солнцу. И уж совсем не поспоришь с тем, что недавно мы пережили страшную космическую бомбардировку. Зная все это, невозможно исключить и новых неприятностей, тут я с вами вполне согласен. Но чего вы ждете от меня?

— Какие это могут быть неприятности, Всеволод Игнатьевич?

— Коль скоро вы здесь, вас, конечно, интересует Солнце?

— Да. Способно ли оно, например, быстренько превратиться в Сверхновую звезду?

— Естественным образом? Исключено. Наше Солнце — очень приятное, спокойное и стабильное светило. Нет абсолютно никаких признаков, указывающих на то, что в ближайший миллиард лет его характер испортится.

Я не смутился.

— Простите, но все ли известно о причинах появления Сверхновых?

— Нет, конечно. Однако и то, что уже известно, позволяет сделать важный вывод. Для искусственного превращения стабильной звезды в Сверхновую требуется прямо-таки несусветная энергия. Если б Каменный Гость обладал малой толикой такой энергии, он легко обратил бы нашу планету в пыль. — Тут Шипицын еще раз небрежно взмахнул рукой. — Без всяких там фокусов с камнями.

Я поморщился.

— Всеволод Игнатьевич, мы шли за советом, а вы завели нас в тупик.

— Разве? Я только поставил под сомнение вашу гипотезу, не более.

— У вас есть и собственное предположение?

Академик вздохнул.

— Ох, не доводите до греха. Не заставляйте предаваться паранаучным фантазиям. Больше полувека я с ними боролся, знаете ли. Особенно с «летающими тарелками».

— Поэтому к вашим фантазиям следует относиться серьезно. Всеволод Игнатьевич! Если вы ошибетесь, тогда мы, то есть правительство, потеряем деньги. Большие деньги. Но не жизни.

— Понимаю. Приятно, что вопрос ставится вот так. Деньги или люди… Вы меня порадовали, Владимир Петрович.

Шипицын снял свои старомодные очки и прикусил дужку.

— Ну что ж, давайте рассуждать вместе. Каменный Гость явно пытался причинить нам определенный вред, не так ли?

Дима возмутился.

— Определенный вред? Хохо-рошенькое дело, академик! Он пытался прикончить нас всех, даже лично на меня покусился. Он пробовал уничтожить всю жизнь на Земле, вот что.

Шипицын покачал головой.

— Всю жизнь никакой метеоритной бомбардировкой не выведешь. Какие-нибудь бактерии все равно уцелеют. А вот что касается высокоорганизованных форм…

— Вы хотите сказать, что КГ собирался уничтожить разум? — спросил я. — Избирательно? Хотел оставить планету, так сказать, обезглавленной?

— Трудно утверждать наверняка. Но такое предположение многое проясняет, как мне кажется.

— За исключением одной важной вещи, — не согласился Дима. — Если Карробус действительно собрался уничтожить разум, то почему он так слабо подготовился? Прямо какой-то космический пи-питекантроп, честное слово! Неужели он всерьез рассчитывал уничтожить нас камнями?

— Возможно, что и не рассчитывал.

— А зачем тогда швырялся?

— Провокация. Или, если угодно, — разведка боем. Ведь что получилось? Мы выслали к нему ракеты. И тем самым дали наглядное представление об уровне своих технических возможностей. Сообщили, что овладели термоядерной энергией, но при этом у нас хватило ума себя не уничтожить. Показали, что способны к объединению в масштабах планеты. В общем, если присовокупить еще и радиопереговоры, а также открытый поток телепередач, безудержно несущийся во все стороны от Земли, то можно не сомневаться в том, что простодушные аборигены выболтали все, что от них требовалось.

«Мы разобьем этот глупый стоун», — с грустью вспомнил я. Вовсе он не глупый оказался. И совсем не стоун.