Третье открытие силы - [19]

- Бессмертным?

- Тем, на чьем индивидуальном самоосознании смерть не в силах поставить большой жирный крест.

- И любой человек может сделаться бессмертным? И вообще - бессмертие - это как?

- Бессмертие - это как? - повторил он. - Давай-ка мы лучше не будем говорить об этом сейчас. А вот любой ли может стать бессмертным... С одной стороны - любой, а с другой - не любой, но только лишь тот, кто очень захочет и сумеет преобразовать свое желание в намерение...

- А намерение и желание - это не одно и...

- Это - не одно и то же, но позволь мне сейчас эту тему не развивать, - перебил он, сняв с огня котелок и бросив в него несколько щепоток чая.

- Хорошо, - согласился я, - тогда последний вопрос...

- Давай, но только покороче...

- О'кей... Скажи, а мантры - это обязательно? Без них с этими твоими потоками состыковаться никак нельзя?...

- Почему нельзя?.. Можно... Ведь Потоки эти настолько же мои, насколько и твои...

- И мантры не нужны?

- Не нужны.

- Тогда зачем?

- Все очень просто. Мантры работают автоматически. Будь ты хоть тысячу раз непроходимо туп, с помощью определенной мантры ты можешь добиться соответствующего ей результата - как психоэнергетического, так и эмоционального. А для того, чтобы сделать то же самое, не прибегая к помощи мантры, нужно либо точно знать, что делаешь, либо иметь рядом того, кто знает и по какой-то причине считает своим долгом оказать тебе помощь. Иначе банальная заморочка грозит обернуться фатальной нескладухой. Ну, и, опять-таки, даже мудрому иногда бывает просто-напросто лень... Чай, между прочим, созрел... Кружку свою давай...

Засыпая в тот день под звездами, я слушал, как он стучит камнями где-то рядом, и ощущал приятное тепло - оно мягко покачивалось внутри моего тела в такт немного печальному и тягучему: "Харе Кришна..."

Когда я проснулся утром, он спал внутри выложенного из камней правильного круга. Зачем-то я сосчитал камни. Их было сто восемь.

- Псих... - подумал я и направился в степь.

Солнце еще не взошло. Все вокруг поблескивало капельками росы. Было тихо, только ранние птицы посвистывали среди холмов. Справив нужду, я сделал примерно трехкилометровую пробежку и трусцой вернулся к палатке.

Он открыл глаза и спросил:

- Ты что, бегал с утра пораньше?

- Да, а что?

- Псих..

- А я думал, что псих - это ты...

- Почему?

- А что это ты булыжников вокруг себя нагородил?..

- А-а, да, тогда, пожалуй, ты прав... Но бегать рано поутру - не лучшее, что можно придумать. И вообще, бегают лошади. Человеку в большей степени свойственнно ходить. И в любом случае сначала желательно умыться.

После пробежки мое тело было покрыто испариной. Я решил, что в его словах по поводу умывания определенно присутствует рациональное зерно, и спустился к морю. Через некоторое время он соскользнул по веревке вслед за мной на влажную от росы гладкую поверхность камня. В зубах он за ручку держал металлическую эмалированную кружку - вечером в темноте я не заметил, что у нее имелся носик, как у чайника. Кружка-чайник...

Когда он соскочил на плиту, я уже стоял на самом ее краю, готовясь прыгнуть в воду.

- Купаться до восхода солнца... - произнес он, взяв кружку в руку. - Впрочем, в процессе ранней беготни ты так вспотел, что другого выхода у тебя, пожалуй, нет. Так что - прыгай... Кстати, а почему ты не хочешь войти в воду очень медленно и постепенно?

- Слушай, какое тебе дело? - спросил я, начиная раздражаться.

От одной мысли о постепенном входе в воду по моей коже побежали мурашки. Вот это уж точно занятие не для раннего утра.

- Да, в общем-то, действительно, никакого, - пожал он плечами. - Просто ты пытаешься предпринимать некие действия, которые явно носят тренировочный характер, но делаешь это достаточно традиционно и довольно-таки примитивно. Что я с некоторым сожалением ненавязчиво констатирую...

- Тоже мне - констататор... Тюлень чертов.

Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал и зачем-то достал из кармана штанов чайную ложку.

Я прыгнул в воду и поплыл к утесу, возвышавшемуся в самой середине бухты из почти зеркально гладкой воды. Утренняя пробежка и два с небольшим километра плавания - четыреста комплекс, три по двести кролем, два по четыреста брассом и на четыреста метров ныряния по пятьдесят с доплыванием до ста... Если, конечно, нет шторма. Все, как обычно.

Когда я закончил и выбрался из воды на плиту, там уже никого не было. Я вытерся, оделся и поднялся наверх. Первые лучи солнца начинали заливать степь оранжево-розовыми потоками тепла.

Он стоял, повернувшись лицом на восток - к солнцу - и чего-то ждал.

Едва я, вскарабкавшись на обрыв, поднялся на ноги на самом краю, как он тут же начал двигаться, и это не было похоже ни на что, виденное мною ранее.

Его руки скользили по плавным замкнутым кривым невероятно сложной формы, словно просачиваясь сквозь воздух. Временами в движениях проскальзывали элементы ката каратэ. Но это были лишь элементы. Иногда кое-что напоминало ушуистские тао. Но это не было также и у-шу. Потом вдруг я видел движения тай цзи цюань, которые не были тай цзи. Элементы разных стилей цигун, вьет-во дао, казацкие перепрыжки и хлесткие тайские вертушки с характерным подъемом на носок вплетались в общий поток его движения, не становясь самими собой. И в то же время это было нечто целостное, непрерывное и непостижимо могучее. В любом малейшем шевелении каждого его пальца чувствовалась некая невыразимая полнота. Словно по его телу струились потоки чего-то, что придавало мышцам невиданную плотность, суставам - чуть ли не патологическую подвижность, а всем движениям - совершенно сюрреальную текучесть. Это было похоже на величественный танец, но он не просто танцевал. Я не понимал, откуда это мне известно, однако был уверен - танцуя, он что-то проделывает с солнцем, с потоком солнечного света. Я даже чувствовал, что вижу, как он всем телом пьет солнечный огонь. Мне видны были тонкие извилистые нити, протянувшиеся к его телу от солнечного диска. Я смотрел на них, не в силах поверить собственным глазам. Стеклообразно сверкая и неуловимо переливаясь всеми цветами и оттенками радуги, нити солнечного огня струились к середине его лба, ладоням, ступням, центру грудной клетки и к животу чуть ниже пупка. Плавными непрерывными текучими движениями он втягивал эти нити в свое тело и сматывал в три больших золотистых клубка - в голове, в груди и в животе, то есть как раз в тех местах, где, согласно схемам, должны были находиться три дан-тянь. Но до сих пор я видел только схемы в книжках и слышал чьи-то слова о киноварных полях, энергетических котлах, чакрах и Бог знает еще какой чепухе. Теперь же все было иначе: в обыкновенном нормальном теле обычного живого человека я созерцал три вихреобразно закрученных световых поля. Это настолько поразило меня, что я замер в неподвижности, завороженно наблюдая за тем, как он двигается. Я даже не мог сообразить - галлюцинации это, или я действительно что-то вижу. Он двигался все быстрее, быстрее, и быстрее... И потом вдруг - стоп...