Третье нашествие марсиан - [2]

Но - разобрались, дипломатическим путем (как марсиане и хотели) выпроводили их с Земли. Правда, многие греки грустили, ведь в их страну немедленно вернулась преступность, объявились благополучно забытые к тому времени наркоманы, хронические алкоголики и бытовые пьяницы, только кто же недовольных греков спрашивать будет? Главное - неприкосновенность и независимость родной планеты. Марсиане поняли, что мирным путем у них ничего не получится. Засели на своей поганой красной планетке, решили новые планы обдумать.

Мы-то считали, этим все и закончится. Не будет третьей попытки. У нас - своя жизнь, а у вас, собратья по разуму, своя. И опять ученые нагадили. Ну, зачем, спрашивается, автоматические станции на Марс отправлять? Марсиане так и поняли - разведка. Отольются им, марсианам, невидимые земные слезы. Вот и решили сожители по Солнечной системе еще раз опередить нас и напасть первыми. А вы сами знаете, как тогда на Земле жилось. Все между собой перецапались, Америка нашим бомбами грозит, мы от них ракетами отмахиваемся, галдеж в ООН стоит невероятный, и тут - здравствуй, соседушка, не забыл еще?

Только на этот раз они готовились лучше, поэтому и получилось у них все как по нотам того самого похоронного марша, который написал великий Шопен.

Марсиане оккупировали всю Землю.

Как-то сразу выяснилось, что весомых контраргументов у нас нет. Высадились они по всем правилам - стреляли строго по радианту с небольшими отклонениями, так что боевые треножники - не чета, кстати, прежним - поднялись одновременно почти во всех странах. Тут, конечно, промашку мы допустили - марсианские цилиндры приняли за обломки кометы Эйхмана - Гешке, которая как раз пересекла орбиту Земли. Ну, вы сами знаете: плохому танцору всегда что-то мешает. Так и у нас: знали, готовились и по своему обыкновению оказались не готовы. Нашлось, правда, несколько человек, они призывали дать отпор инопланетному агрессору, звали всех на бой кровавый, святой и правый. В Америке, как полагается, это был президент, а у нас знаменитый внук юриста Борис Владимирович Сальников. Что ж, обоим не повезло: американского президента отцедили прямо в Белом доме, а нашего бунтаря в его роскошном особняке на Рублевке, где он пытался организовать штаб партизанского Сопротивления. Жертв было на редкость мало, марсиане к тому времени поняли, что выкачивать всю кровушку накладно, питательная база резко и быстро снижается, вот они и устроили донорские пункты во всех странах. Сдавать кровь надо было всем, сдатчикам давали сертификат безопасности, а уклонистов наказывали, порою так, что и смотреть после наказания не на что было. Исключение составляли лишь дети, беременные женщины или те, у кого марсиане гемофилию или иные заболевания крови вылечить не сумели. Но таких было относительно немного.

Народ, конечно, повыл немного, но что делать, если все равно ничего сделать не сможешь? Жить-то надо! Тем более что марсианское начальство сразу всех предупредило: тех, кто добровольно и регулярно кровь сдает, закон защищает. Даже от марсиан. На мелкие шалости своих патрульных марсианское начальство, конечно, смотрело сквозь щупальца, но геноцида не допускало. В этом случае с марсианина любого строго спрашивалось, будь ты уроженец ихнего аристократического Теплого Сырта или рабочих кварталов горы Олимп, откуда к нам эти чертовы цилиндры и летели. Карали незамедлительно и сурово, сам однажды видел, как два треножника третий в степи гоняли, потом зажали в балочке и сожгли, только не полностью - два дня над степью неслось жалобное "Улла! Улла!", а потом все затихло.

А в этот день мне самому пришлось познакомиться с марсианской справедливостью.

Треножник я увидел еще на въезде в Сухов, да толку с этого - дорога прямая, без развилок, не объехать, как говорится, не обойти. И он меня с высоты, несомненно, заметил, заголосил свое протяжное "Улла!". Понятное дело, я же себе не враг, остановился, тем более что чувствовал себя с квитанцией более или менее уверенно.

Дружинник уже стоял, прислонившись спиной к одной из опор.

- С прибытием, - поздравил он меня.

- На сегодня уже все, - сказал я и сунул ему в нос квитанцию, читай, мол, отцежено положенное, напрасно зубы скалил.

Дружинник мутно и недовольно осмотрел квитанцию, прямо обнюхал ее.

- Ничего не знаю, - сказал он. - Марсианские мужики наверху крови хотят. Я за тебя вену не подставлю, понял? Не было у тебя никакой бумаги, и все дела.

И он уже нацелился порвать мою квитанцию, а я только зубы стискивал от растущего желания дать ему в ухо. Может, и порвал бы он мою индульгенцию, и в ухо бы получил, только сверху вдруг послышалось недовольное кваканье, щупальце подхватило дружинника и подтащило к линзе. Что там марсианин у дружинника спрашивал, я не знаю, только квитанцию о сдаче двухсот моих кровных граммов пришлось ему все-таки предъявить. В наружном динамике опять заквакало, и добровольный марсианский помощник исчез в открывшемся темном люке. Не было его минут пять, а потом дружинник вновь появился в объятиях гибкого стального щупальца, которое бережно поставило его на землю. Дружинник был бледен, и его покачивало.