«Трест»: легенды и факты - [4]

В начале 1921 г. Опперпут нелегально перешел польскую границу и явился в Лунинец, где находилась ячейка НСЗР и С. Представителю этой ячейки И. Микуличу он представился Павлом Селяниновым, комиссаром 17-ой стрелковой дивизии, хотя на самом деле был помощником начальника штаба войск внутренней службы Западного фронта. Он также заявил, что возглавляет Гомельскую подпольную организацию и его цель – установить связь с Савинковым. У него был мандат, удостоверявший, что он командирован Центральной группой Западного областного совета Союза ЗР и С. Он уверял, что везет с собой секретные документы важного характера для ведавшего разведкой НСЗР и С Виктора Савинкова. Микулич сопроводил Опперпута в Варшаву. Встреча его с Савинковым состоялась в гостинице “Брюль”, причем у Микулича сложилось впечатление, что после этой первой встречи у Савинкова осталось чувство недоверия.

Об эмиграции Опперпут отзывался плохо. “Это все хлам, – говорил он, – облить бы бензином, обсыпать пухом и поджечь. К настоящей борьбе эмиграция уже не способна, главные антибольшевистские силы – в самой России”. Микулич молчал и только наблюдал этого “высокого человека с военной выправкой”, открытое лицо которого “скорее располагало, чем отталкивало”.

Когда Опперпут вернулся из Варшавы в Лунинец, у него уже имелась бумага от Савинкова, в которой говорилось, что Селянинов “проверен” и ему следует оказывать всяческое содействие. Микулич знал, что в Варшаве состоялась еще одна встреча Опперпута с Савинковым, прошедшая “один на один”. Что заставило Савинкова “скорректировать” свои первые впечатления об Опперпуте-Селянинове – сказать трудно. С собою в Россию Опперпут вез антисоветскую литературу, но, по уверению Микулича, не только ее. В его чемодане он заметил банки с кокаином и даже ядами. Когда Микулич спросил, зачем эти яды, Опперпут, якобы, ответил: “Бороться с коммунистами надо всеми способами! Надо отравлять красноармейские кухни, даже колодцы, чтобы вызвать возмущение населения”.⁴

Уже весной 1921 г. Опперпут играл чуть ли не главную, а может, и главную роль в Западном комитете и был кооптирован во Всероссийский комитет Союза. В конце мая он в очередной раз выехал в Варшаву, на сей раз для участия в учредительном съезде НСЗР и С, который, как нам уже известно, состоялся в середине июня. Но как раз тут успешное продвижение Опперпута в самые верхи савинковской организации сорвалось. На пути в Варшаву (в Минске) он был арестован ГПУ во время полного разгрома всего Западного комитета. Вместо зала заседаний съезда Опперпут оказался в тюремной камере.

Если во время службы в Красной Армии (в Смоленске и в Гомеле) “краском” Опперпут идейно переродился в савинковца, то теперь в тюрьме произошло обратное превращение: савинковец стал сторонником большевиков. Понять второе преображение Опперпута много проще, чем первое: тюрьма – подходящее место для идейных и политических трансформаций.

В ходе допросов Опперпут дал такие показания против савинковского НСЗР и С, которые уже в начале июля позволили российскому Наркоминделу направить Варшаве ноты с требованием изгнать Савинкова и его окружение из Польши, поскольку их пребывание там противоречит Рижскому миру. Нота предъявила обвинение и польскому Генштабу, связанному с Савинковым. Но одними разоблачительными показаниями следователям ГПУ Опперпут не ограничился. Добровольно или под давлением, но осенью 1921 года в тюрьме он написал обширную брошюру “Народный Союз защиты родины и свободы”, в которой представил савинковскую верхушку как морально совершенно опустившихся людей, без зазрения совести продавшихся иностранным разведкам и ведущим подрывную работу против Советской России. В показаниях и брошюре Опперпут утверждал, что особая ставка савинковцами делалась на диверсии и террор. Опперпут показал также, что руководство НСЗР и С готовилось применить яд для отравления пищи “надежных войсковых частей Красной Армии, батальонов ЧК, частей Особого назначения и т. д.”. Все это и многое другое (взрывы мостов, складов и т. д.) должно было готовить почву для вооруженного восстания, намеченного на сентябрь 1921 года.

Правду сообщал Опперпут или измышлял перед ГПУ? Есть разные мнения на этот счет. Некоторые историки считают, что Опперпут многое измышлял, надеясь заслужить хоть какое-то доверие ГПУ, а его брошюра была “состряпана” там и издана в 1922 г. Есть, однако, и иная точка зрения. Показания Опперпута относительно Савинкова и савинковцев не фальсифицированы. Это подтверждается, в частности, сравнением показаний Опперпута с показаниями других арестованных по делу НСЗР и С.

В уже упомянутом письме В. Менжинскому Опперпут просил освободить его, чтобы он мог “загладить свой проступок” и проступки вовлеченных им “в преступный заговор”. Он просил направить его в Варшаву, где “в месячный срок сумел бы дать Вам возможность полностью ликвидировать все савинковские организации”. ГПУ предпочло оставить пока Опперпута в тюремной камере. Но и без “отправки” в Варшаву своими показаниями он внес немалый вклад в процесс уничтожения последней политической организации Б. Савинкова.