«Трест»: легенды и факты - [17]

Он установил тесные отношения с некоторыми кругами российской эмиграции, сошелся с Б. Савинковым, которого считал наиболее сильной личностью для борьбы с большевизмом. Но летом 1924 г. Савинков оказался в руках ОГПУ. Рейли не верил в искренность заявлений Савинкова о его признании Советской власти.

Зимой 1925 г. Рейли получил письмо от своего соратника по английской разведке Дж. Хилла, в котором тот сообщал о подпольной антисоветской организации в Москве и желании ее представителей встретиться с Рейли прямо там для обсуждения важных вопросов.

Из этого следовало, что «Трестом» заинтересовались не только разведслужбы стран-лимитрофов, но и такая разведка, как британская. Рейли, однако, воздержался от немедленной поездки в Москву: он, возможно, учитывал судьбу своего друга Савинкова. Тем не менее, переписка с кутеповскими посланцами в Москве завязалась. Инициативу тут проявил Якушев, который по некоторым данным получил задание постараться вывезти английского суперагента на территорию СССР, как это было годом раньше с Савинковым.

Захарченко-Шульц считала переписку с Рейли огромной удачей. Она знала, что наиболее действенной тактикой борьбы Рейли считал террор (ставя в пример «Народную волю») и рассчитывала, что своим «весом» он, наконец, даст столь долго ожидаемый толчок терроризму. В конце марта 1925 г. Рейли вошел в связь с представителем Великого князя Николая Николаевича, бывшим морским офицером Н. Бунаковым, давая ему понять, что готов направиться в Россию. 4 апреля Рейли получил копию письма из Гельсингфорса, в котором руководители МОЦР сообщали, что ждут его в Москве, где можно будет детально обсудить его планы и предубеждения. Мария Владиславовна торжествовала: она верила в то, что такая личность, как Рейли, активизирует, наконец, «террористическую пассивность» кутеповцев и «Треста».

Гибель Рейли

Как мог столь опытный разведчик, каким был С. Рейли, пренебречь профессиональной бдительностью и двинуться в нелегальный поход в Советскую Россию? Конечно, немалую роль тут сыграла старая, закоренелая вражда Рейли к большевикам, которых Рейли неудачно пытался сбросить еще в 1918 году. Повлиял, бесспорно, и авантюрный характер Рейли. Но всего этого, пожалуй, было бы недостаточно. Объяснение нужно искать в том числе и в общем контексте англо-советских отношений того времени. Англия признала Советский Союз в 1924 г., у власти тогда находились лейбористы. Готовился к подписанию обширный торговый договор между двумя странами, в котором СССР был крайне заинтересован. Однако консервативные силы в Англии, боровшиеся за возвращение к власти, выступали против подписания такого договора.

В октябре 1924 г. в английских средствах массовой информации получило широкое хождение так называемое «письмо Зиновьева»[21] (он был в это время председателем исполкома Коминтерна), или – «красное письмо». Суть его заключалась в инструкциях, которые Коминтерн давал английским коммунистам для совершения, ни много, ни мало, социалистической революции в Англии. Среди этих инструкций имелись и такие, которые Коминтерн действительно разрабатывал для коммунистических партий, так как вел широкую антикапиталистическую пропаганду. Но «письмо Зиновьева» являло собой фальшивку, и установить это не составляло особого труда. Тем не менее, «письмо Зиновьева» появилось в нужное время: оно должно было «отрезать» лейбористам путь к власти и привести к ней консерваторов. В определенной мере оно сыграло свою роль. С 1924 по 1929 г. Англией управляло консервативное правительство С. Болдуина.

Понятно, что это правительство и его спецслужбы проявляли большой интерес к внутреннему положению СССР. Сведение, что там существует и уже несколько лет действует довольно крупная антисоветская организация правого толка[22] вызвало в английских верхах интерес. С другой стороны, именно этот интерес, как можно полагать, не мог не настораживать «Трест» и ОГПУ: английская разведка располагала значительно большими возможностями, чем разведки стран-лимитрофов, и в принципе могла иметь относительно «Треста» свои планы. Одним из наиболее опытных разведчиков, который мог бы определить «уровень антисоветизма» в России и действительную сущность «Треста», был, конечно, Рейли.

Свою программу террора, в том числе против руководящих деятелей Советской России, Рейли изложил Н. Бунакову, у которого имелись прочные связи с «Трестом». Бунаков познакомил Рейли с Марией Владиславовной Захарченко и Якушевым, которые в сентябре 1925 г. приехали в Гельсингфорс из Ленинграда (Красноштановых перевели туда). Это они уговорили Рейли нелегально посетить Россию, гарантируя ему полную безопасность перехода советско-финской границы через специальное «окно», якобы надежно организованное «Трестом». После некоторых колебаний Рейли согласился. Жене, Пепите Бабадилье, он оставил письмо, в котором писал: «Я уезжаю сегодня вечером и возвращусь во вторник. Никакого риска… Если случайно буду арестован, это будет не более как по незначительному обвинению. Мои новые друзья настолько могущественны, что добьются моего освобождения». Крупно же уверовал Рейли в «Трест»! Фактически он просил жену в случае его невозвращения в указанное время, не начинать розысков. Возможно, впоследствии это и дало поводы для слухов относительно судьбы Рейли…