Трепанация - [2]

– Остров, – тихо позвал Саша.

Ваня с видом занятого человека обернулся.

– На шпору, Фира дала.

– А, нет, не надо. Это лишнее.

Если вы думаете, что Остров был из какой-то особенной семьи, то вы ошибаетесь. Его мама работала продавщицей в продуктовом магазине, а отец мастером на стройке. Отец когда-то учился в институте, но, встретив Нину, очень быстро женился и так же быстро произвел ребенка. Он был отличным студентом, но учебу пришлось оставить и пойти работать. Хотя надежду окончить институт и избавиться от тупых начальников он не оставлял никогда.

– Мужчина, зачем вы мусорите в автобусе? Да еще при ребенке. Какой пример вы ему подаете?

– А ты кто такая, чтобы делать мне замечания? Я начальник строительства, а ты кондукторша с двумя классами, и те на остановке получила! Тоже мне начальница.

Отец был нетрезв, и эта худая неухоженная женщина с сумкой через плечо стояла перед ним, сидящим с Ваней на заднем сиденье. Ее бледное лицо покрылось красными пятнами. Сдаваться она не собиралась.

– Я вас высажу.

– Ты меня? Да кто ты такая? Я вам устрою тут карнавал, все с работы повылетаете!

Отец уже кричал. К счастью, они уже подъехали и надо было выходить.

Ваня вышел первым.

Ему было лет десять-двенадцать, и хотя такие ситуации возникали с отцом постоянно, когда тот выпивал, все же он не мог к ним привыкнуть.

– Он, кажется, потерял сознание.

– Вы уверены? Какие показатели?

– Всё в норме. Давление низковато.

– Следите за давлением. Иван, вы меня слышите? Иван!

– Да, да.

– Ну и молодец. Все нормально?

– Да.

– Продолжаем.

В подкожной клетчатке черепа имеется обильная сосудистая сеть, образованная разветвлениями основных артериальных стволов и большим количеством анастомозов между сосудами той же и противоположной половин черепа. Соединительные перемычки, расположенные между жировыми комочками подкожной клетчатки, срастаются с адвентицией сосудов, поэтому при разрезе кожи и подкожной клетчатки просветы их зияют и кровотечение бывает значительным. Для предотвращения кровотечения хирург пальцами левой руки, а ассистент всеми остальными – производят сильное давление на кожу по обеим сторонам предполагаемой линии разреза кожи. В это время оперирующий скальпелем рассекает кожу, подкожную клетчатку и galea aponeurotica, а ассистент аспиратором отсасывает из разреза кровь и раствор новокаина. После рассечения galea aponeurotica кожа становится подвижной, края раны свободно раздвигаются и гемостаз становится осуществить очень легко. При ослаблении давления на кожу с одной стороны на белом фоне появляются капельки крови из зияющих сосудов. На них накладывают кровоостанавливающие зажимы, клипсы, которые перед наложением швов снимают, или их просто коагулируют.

– Остров, вы слишком самоуверенны, опираясь исключительно на мнения авторов монографий и не трудясь самостоятельно мыслить. В этом, как мне кажется, проявляется ваш провинциализм, а вы все же учитесь в лучшем столичном вузе на философском факультете и, следовательно, должны учиться самостоятельно мыслить. Кроме того, это важно для вашей научной карьеры. Даже если вы выберете партийную, идеологическую работу, ваше собственное мировоззрение будет играть здесь не последнюю роль.

– Итак, закончим обсуждение соотношения формы и содержания применительно к государству!

Всегда элегантно одетый доцент Гаврилов обращался не к кому-то конкретно, а ко всей группе студентов.

Эта ситуация была бы не так занятна, если не знать следующее. На одном из семинаров доцент Гаврилов высказал ряд соображений по вышеупомянутой теме, а именно: что первично – форма или содержание, и как они влияют друг на друга. Речь шла о форме и содержании государства. Однако универсальность категорий могла предполагать что угодно. Например, содержание личности определяет ее жизнь как форму бытия, или, напротив, бытие определяет содержание сознания.

Обсуждение проходило довольно вяло, как обычно, пока не встал Остров и не высказал совершенно противоположные Гаврилову мысли, ссылаясь при этом на мнения других ученых. Гаврилов, естественно, не согласился с ним. Во-первых, преподавателем был он, а не этот мальчишка. Во-вторых, за их спором наблюдала вся группа, и в конце концов… да кто он такой, этот Остров, что над ним все так трясутся, как над новым светилом!

Когда прозвенел звонок, многие поняли, что весь семинар прошел в диалоге между студентом Островым и доцентом Гавриловым. А это значило, что две-три двойки пролетели мимо цели.

Так вот, следующий семинар Гаврилов начал с уже известной речи. И опять второстепенный вопрос, мало относящийся к теме занятия, погрузил аудиторию в море слов, определений и категорий до самого звонка арбитра, который называется время.

Развязка наступила неожиданно и была сногсшибательна.

Остров вышел на крыльцо покурить, там уже стоял профессор Воробьев, седоватый лысеющий Сократ, с пронзительными серыми глазами и в вечно измятом костюме. Этому ветерану философии прощали всё, даже курение в аудитории во время лекции, потому что более авторитетного ученого на факультете философии не было. Было известно, что у него была молодая жена, бывшая его студентка, лет на двадцать моложе. Детей у них не было. По этой причине или по другой, но Воробьев относился к Острову как к своему ребенку, по-отечески мягко и снисходительно, хотя с другими был тверд и непоколебим.