Трень - брень - [7]

- Я же тебя, гений гнилой! Я тебе покажу рыжую!

Аркашка вывалил длинный язык:

- Рыжая кошка!

Ольга подняла из-под ног обломок вазы. Запустила им в Аркашку. Но он соскочил с подоконника. Звякнуло стекло. Осколки посыпались на брусчатку, вспыхнули на ней пронзительно.

Аркашка захохотал.

Дворничиха с укором посмотрела на Ольгу.

- Я ж тебе говорила - наплюй.

На чердаке паук муху поймал в тенета. Кот на крыше поскользнулся: хотел воробья схватить. В водосточную трубу провалился. Прочистил ее сверху донизу, вылез бурый от ржавчины, заорал благим матом.

Дворничиха попробовала поднять Ольгин рюкзак, да не смогла.

- Как же ты с такой тяжестью управляешься?

Ольга взяла портфель, ухватила мешок за лямку, и они поволокли его вместе с дворничихой к парадной.

- И наплюй, - сказала дворничиха. - Наплюй, и все тут.

Двор опустел...

Ухнула подворотня, эхо поднялось по водосточным трубам, запуталось на чердаке в паутине.

Во двор из окна лестничного спрыгнул Аркашка.

- Рыжая! - заорал он.

И когда его голос смешался с уличным шумом, стал незаметным звуком в общем грохоте улицы, на сцену вышел шут (дядя Шура). Он давно стоял где-то сбоку. Был он в обыкновенном костюме, какой все мужчины носят, в брюках и в пиджаке, и галстук на нем темно-красный.

Шут поиграл на своей балалайке. Что-то грустное поиграл, словно холодным ветром по осеннему лесу. Потом позвал:

- Аркадий, поди-ка сюда.

Аркашка приблизился к нему с опаской.

- Ну, чего?

- Ты отличник?

- Отличник.

- Изложи свое отношение к рыжим.

- Я же вам излагал, - пробурчал Аркашка, прикрыв уже упомянутое место ладонями.

- Изложи публике.

- Дядя Шура, бабушка считает, что в нашем доме спокойнее, когда вы на работе, особенно когда на гастролях.

- Передай ей привет. Излагай, публика ждет. Как ты относишься к рыжим?

- Дядя Шура, бабушка говорит - хорошо бы вам ожениться. Вы, наверно, питаетесь всухомятку.

- Передай ей спасибо. Что ж ты не излагаешь?

Аркашка засопел всеми дыхательными отверстиями, потупился, втянул голову в плечи.

- Дядя Шура, я знаю, куда вы ходите. Она крючками торгует.

- Что?!

- Я случайно узнал, дядя Шура.

- А ну, марш домой! Иди играй на рояле!

Трень-брень.

Шут струны подергал невесело, поиграл маленечко для себя. Потом голову поднял и заговорил:

- Я хочу извиниться. Может быть, некоторые особо высокочтимые зрители усомнятся в моем рассказе. Скажут, мол, рыжая девчонка - частный случай. И почему рыжая? Разве мало у нас блондинов, брюнетов, шатенов и прочих?.. Много. Они тверды и проворны... - Шут легонько провел по струнам. - Я извиняюсь. Нам придется продолжить о рыжей девочке, хотя, конечно, это есть частный случай.

Трень-брень.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дворничиха отомкнула дверь бабушкиной квартиры. Ввела Ольгу в комнату.

- Тут твоей бабки дом. Сиди в уюте, дожидайся ее.

- Спасибо. - Ольга села на стул у дверей, рюкзак положила к ногам.

- Клаше скажешь, что это я тебя запустила, Даша. Для твоего возраста - тетя Даша. Ну, сиди. Экая закусочка возбудительная! - Дворничиха оглядела стол, уставленный едой, отщипнула виноградину и ушла.

Комната у бабушки мало сказать замечательная - чудесная комната. Солнце в ней - как в аквариуме. Воздух свежий, тополем пахнет. Слышно, как воробьи на дворе пищат, как на соседней улице трамвай ходит. Слышно, как этажом ниже шипят оладьи на сковородке.

Ольга встала осторожно, сняла шубу и положила ее рядом со стулом на пол. Стул в крахмальном халате. Он похож на больничную строгую няню.

Ольга прошлась по комнате - руки за спину, чтобы случайно не задеть чего, не нарушить порядка.

- Ой как, - сказала она. - Не то что у нас. Будто собрались важные господа и все друг на друга не смотрят. Наверное, каждый считает себя красивее другого. Господа, помиритесь. Вы все ужасно красивые. Господин стол, можно вас потрогать немножко? Спасибо. - Ольга провела по столешнице пальцем. Стол завизжал.

- У вас неприятный голос, господин стол, - сказала Ольга. - Вы недотрога. - Она отошла от стола к дивану.

- Доброе утро, господин диван. Как вы спали? Во сне вам, наверное, снятся окорока. Нет, нет, не свиные... Вы хотите, чтобы я попробовала, какой вы упругий? - Ольга тихонько села. Покачалась. Диван издал вздох. Не любите, - сказала Ольга и сделала стойку на голове.

- А бабушка плачет, - послышался голос от двери.

Ольга упала на пол от неожиданности. В дверях стояла бабушка и в самом деле плакала.

В голубом платье, в синей шерстяной кофте, она напоминала волну с седым гребнем. В руках бабушка держала сумку и пластмассовый обруч.

- А бабушка плачет, - повторила она сквозь слезы, вытерла глаза уголком косынки и присела на краешек стула. - Бабушка руки ломала. Даже по радио розыск объявляли.

- А я здесь, - сказала Ольга. - Можно я тебя поцелую?

Бабушка принялась обнимать Ольгу:

- Внученька, красное солнышко. Как ты там без бабушки жила? Ласочка моя. Девочка... - Потом бабушка сказала совсем другим голосом: Наказывала я своей дочке, предупреждала: не выходи замуж за этого... Бабушка потрогала Ольгины волосы, вздохнула. - И волосики у тебя вроде потемнее были. Надо же, девчонку крохотную, сосунка невидящего утащить куда Макар телят не гонял, где не то что люди - дерево стоящее не приживается. Говорила я своей дочке, предупреждала... Я ж тебя, внученька, больше десяти лет не видела. - Бабушка снова пустилась обнимать Ольгу, целовать и разглядывать. - Выросла-то! А изменилась! Мимо бы прошла, не узнала. А твои родители без мозгов, мазурики. Девчонку одну в самолете направили. А кабы самолет-то разбился?