Трехгрошовый роман - [38]

А потом ей приходило в голову, просветленную несколькими стаканчиками вишневки, что на этой стадии подобные истории с неизбежными потоками слез и примирением могут лишь укрепить отношения супругов. И она отказывалась от своих планов.

Ничем уже несколько раз подумывал о том, чтобы предложить охотнику за приданым денег, но никак не мог решиться на этот противоестественный шаг.

Он послал к Мэкхиту Бири. Лесоторговец принял его в антикварной лавке Фанни Крайслер.

Бири присел, груда сырого мяса, на краешек хрупкого стула чиппендейл[1]; он играл котелком, свесив его между толстыми коленями.

– Господин Пичем просит передать вам, – выложил он напрямик, – чтобы вы как можно скорей выпустили из игры Полли, не то плохо вам придется. Довольно она с вами цацкалась. И, что самое главное, довольно господин Пичем с вами цацкался. Если вы думаете, что пристроились к жирному пирогу, то это величайшее заблуждение, сударь. Приданого не будет. Наличных денег у нас в обрез. Если у вас другие сведения, значит, вам наплели невесть что. Кстати, мы напали на след нескольких баб, которые тоже могли бы назваться госпожами Мэкхит, если бы они того захотели и знали ваш адрес. Зарубите себе на носу – мы ни перед чем не остановимся, чтобы избавиться от вас. Но господин Пичем сказал, что он не хочет скандала, он предпочитает все уладить тихо-мирно; почему – мне непонятно. Я, знаете ли, взялся бы за это дело совсем иначе.

Мэкхит рассмеялся.

– Передайте моему тестю: если он испытывает затруднения, я охотно помогу ему небольшой суммой, – сказал он дружелюбно.

– Мы не испытываем никаких затруднений, – грубо сказал Бири, – а вот вы их скоро испытаете. Мы живем в государстве, сударь, где уважают законы. Еще раз повторяю: у нас нет той малины, на которую вы заритесь. Зря стараетесь, сударь! Мы бедные, почти нищие люди, но мы не позволим наступать себе на ноги. А то, знаете, и червяк может поднять голову, и притом еще как!

– Но только на улице, – возразил Мэкхит, – пускай он поднимает голову на улице, а не в моей лавке!

Бири ушел, зловеще хрюкнув. Пичем вздохнул, выслушав его отчет.

В его распоряжении было ровно два месяца; по истечении этого срока он должен был либо получить дочь в полное свое распоряжение, либо платить.

Ресторатор Краул не солгал. Выяснилось, что ему не только негде достать деньги, но что вообще спасти его может только удачный – и притом немедленный – исход сделки с транспортными судами. Он окончательно обанкротился.

Баронет, еще молодой человек, тоже открыл наконец рот и признался, что он неплатежеспособен. Он владел несколькими заложенными имениями в Шотландии, и ему грозила опека. Пичем и Истмен уговаривали его в конторе Пичема, как больную лошадь.

Баронет имел возможность жениться на деньгах. В его распоряжении была самостоятельная американка, готовая купить его древнее имя и светские манеры. Ей нравилась мебель в английских помещичьих домах, в особенности стулья.

Молодой Клайв называл ее козой и содрогался от ужаса, но Истмен реагировал весьма кисло; он сделал строгое лицо и подчеркнуто почтительным тоном осведомился о ее здоровье. Сравнение американки с разбитой на ноги лошадью он пропустил мимо ушей. Оба компаньона пригрозили молодому человеку скандалом в случае краха КЭТС и до тех пор взывали к его совести, покуда он не пообещал им пристойно обращаться с американкой.

– Для чего, – сказал Истмен Пичему по дороге домой, – мы так тщательно воспитываем наших дворянчиков в колледжах, муштруем их, всячески оберегаем от растлевающего влияния науки и прививаем им аристократические манеры настолько, что они способны внушить уважение самой зазнавшейся челяди. Гобеленов не вешают в сараи. Кровных рысаков выпускают на скачки. Кровных, господ выращивают тоже не для их собственного удовольствия. Одно время рынок был несколько перенасыщен нашими лордами. В настоящее время он вновь достаточно емок. Они – лучшее, о чем могут мечтать эти дочери заатлантических мясников и чулочных фабрикантов, если они хотят, чтобы возле них было нечто такое, что действительно умеет зевать по всем правилами искусства и, помимо всего прочего, умеет держать в ежовых рукавицах низшие расы. Вы можете прочесть в любой газете, что цвет нашей страны отличается за океаном и пользуется всеобщей симпатией.

Тем не менее Клайв по-прежнему оставался уязвимым местом КЭТС.

Назначенному на понедельник заседанию предшествовала беседа Пичема с Коксом.

Кокс выслушал сообщение о полной неплатежеспособности Краула и предстоящем банкротстве баронета без всякого волнения. Он только заметил, что предпочитает иметь дело с Компанией по эксплуатации транспортных судов как с юридическим лицом. Он посоветовал отсечь гнилые сучья от ствола, но позаботиться о том, чтобы низвергнутые компаньоны держали язык за зубами, и заговорил о Полли. Она не выходит у него из головы, признался он. Памятное мрачное происшествие в Саутгемптоне внутренне переродило его. В нем, так сказать, вскрылись лучшие стороны его природы. Он испытывает удивительную для него самого жажду чистоты. Полли – его идол. Она кажется ему чистым источником. Беседа с ней исцеляет его и в какой-то степени вселяет в него бодрость на целую трудовую неделю. Все это он сказал очень просто, глядя Пичему прямо в глаза.