Трехдневный детектив - [4]

Там, где прежде была теснота, оказалось много пустых помещений. Но те, кто начал строиться, решили все же подвести дома под крышу. Дольше других пустовало помещение милиции — никто не хотел брать там квартиру. Наконец в здании разместились пожарники, штаб дружины и потребительское общество, и начались нескончаемые споры о том, кому владеть бывшими камерами в подвале здания

Когда индивидуальные застройщики закончили свои дома, им, конечно, не захотелось никуда уходить — дома ведь топить надо, чтобы сырость не ела стены, а в фундаменте на завелся грибок. Но топить собственный дом — не занятие, на это не проживешь, и они рыскали повсюду в поисках работы. Но назад в колхозы никого не тянуло. Почта, молокозавод, пожарное депо, потребобщество, школа, магазин, парикмахерская и железнодорожная станция… Какой Валоя была, такой и осталась — не меньше и не больше.

Ведь до той самой поры, когда колхозников вместо вопроса «на что купить?» не стал мучить другой — «что купить?», оставалось еще два года.

На стенках будочки автобусной станции начали появляться однообразные объявления: «Срочно продаю новый жилой дом с плодовым садом и ягодником».

Вскоре слово «срочно» сменилось на «дешево».

Днем и ночью авторы объявлений мечтали о сказочных огнях Риги и сокрушались о ничтожестве Валои. Однако покупатели не появлялись, а бросить дом на произвол судьбы может только тот, кто его не строил.

И вдруг, ближе к осени, произошли великие перемены. Весть о них молнией сверкнула над Валоей и своим огненным хвостом дочиста обмела все стены автобусной станции. На базе окрестных колхозов создали совхоз. А если обещают твердую месячную зарплату, а не туманное «в конце года будет видно», тогда уж никто не бежит от земли.

Хозяйство имело большой кредит и велось с размахом, так что вскоре надежды сменились уверенностью. Откуда-то взялись люди, которые тщетно искали продающийся дом. Как же, продадут здесь дом! Нашли дураков! Лучше бы кирпича привезли или мешок цемента — деньги заработали бы! Или сами взялись за строительство — ремесленники в Валое теперь гpeбут деньги обеими руками! Надо надстраивать вторые этажи, рыть колодцы, ставить основательные хозяйственные постройки… По вечерам много ли успеешь, а днем надо вкалывать на юсударсгвенной службе

Как раз в это время в Валою приехал Людвиг Римша — двадцатисемилетний, довольно видный, хотя и с небольшой склонностью к облысению, неженатый молодой человек. Он снял комнату. Такую, чтобы кроме кровати, в ней уместился небольшой чемодан под кроватью.

— Вы насовсем? — поинтересовалась хозяйка.

— На два месяца… В прошлом году я отпуска не брал, вот и получил теперь сразу за два.

— У нас тут негде отдыхать, надо было вам к морю ехать… В Айнажи, Куйвижи или Салацгриву…

— Я заключил с вашим хозяйством договор на перемотку электромоторов.

— Работать будете?

— Надо же деньги зарабатывать.

У хозяйки на языке вертелся вопрос: зачем это молодому неженатому человеку нужны деньги, но она решила приберечь его до более подходящего случая.

Людвиг отправлялся в механические мастерские чуть свет, когда все остальные жители Валои еще спали сладким сном, в обед мыл руки, в столовой быстро съедал две полные тарелки супа и опять бежал к электромоторам, хотя другие в это время еще покуривали на солнышке. И по вечерам домой не спешил — окошко каморки электриков светилось допоздна.

Бригадир электриков сказал директору хозяйства Стиге, что этого психованного рвача надо бы насовсем переманить — за две недели четыре сотни заколотил, но директор, смеясь, отмахнулся. Дескать, не имеет смысла пробовать, все равно ничего не выйдет. Наверно, он уже раньше знал Римшу и знал также, почему нет смысла затевать разговор. Бригадир вроде даже обиделся, что ему не объяснили подробнее, и махнул рукой.

— Чего мне больше всех надо? По мне, так пропади они все пропадом!

Работы, предусмотренные договором, Людвиг закончил еще до Янова дня. Лег далеко заполночь и на следующее утро проснулся поздно. Разыскал хозяйку — та в огороде мотыжила бобы, — попросил у нее утюг, потому что выходной костюм, в котором он приехал сюда, измялся в чемодане.

Плотно пообедав в столовой, он явился к главному бухгалтеру хозяйства — сорокалетней, видной, но совершенно седой женщине. Идти к бухгалтерше можно было или с плиткой шоколада или с ромашкой — что-то принести полагалось обязательно. Следовало предоставить ей возможность воскликнуть с упреком и благожелательно, так, чтобы было слышно во всех углах большого, забитого столами помещения:

— Ну, зачем же!

Шоколад съедался всеми конторщицами сообща, а посетитель мог выжать и подпись, и печать, и перечисление — смотря, кому что надо.

Возможно, Людвиг Римша не знал про шоколад или не принес его из скупости, но так или иначе, а пришел он с пустыми руками.

— Я, — сказал он главному бухгалтеру, — сделал все предусмотренные договором работы.

Девчонки — счетоводы, зная, какая последует реакция, ухмылками и смешками вдохновляли седую даму и в ожидании змеиного шипения от любопытства вытягивали шеи.

— Мне об этом ничего не известно!

— Я принес вам акт, — спокойно сказал Людвиг — ему даже не приходило в голову, что он обидел кого-то. — Я только хотел попросить, чтобы мне скорее выплатили деньги, иначе придется напрасно потерять день, чтобы приехать сюда еще раз.