Трегуна - [25]

Минут через пятнадцать дверь в палату приоткрылась, и из-за нее показалась голова Криса. Увидев бабушку с дочерью на руках, он расплылся в улыбке. Крис показал бабушке жестом «Ну, я пойду?», и Марта пальцами легонько махнула в его сторону, словно выпроваживая внука в коридор. Она устроилась на кушетке поудобнее и крепче прижала к себе этот крошечный теплый комочек, который не хотелось выпускать из рук. Сонная обстановка в палате не заставила долго ждать своего эффекта, и Марта тоже задремала.

Вздрогнув всем телом, она открыла глаза от пронзительного плача девочки и увидела перед собой силуэт мужчины. Присмотревшись, Марта поняла, что это был отец Амиры, Глен Мейер.

— Добрый день, миссис Трегуна, — испуганно сказал мужчина, увидев, что Марта открыла глаза. На ее руках все еще лежала малышка, которая проснулась и громко плакала.

— Добрый… — неуверенно ответила Марта, протягивая девочку Амире, которая тоже встала на плач дочери.

— Видимо, я слишком громко хлопнул дверью и разбудил малышку, — виновато продолжил Глен.

— Да все в порядке, — все еще настороженно смотря на него, ответила Марта, которая сразу же поймала себя на мысли о том, что, возможно, слова Глена предназначались не ей, а Амире.

До сегодняшнего дня, после освобождения Глена Мейера, Марта видела его только на свадьбе Криса и Амиры, но организаторы церемонии, зная о том, при каких обстоятельствах Глен и Марта последний раз общались, рассадили их в разных концах зала, чтобы те по возможности не пересекались даже взглядами.

— Папа, миссис Трегуна, — обратилась к ним Амира, правой рукой скидывая с плеча лямку ночной рубашки и готовясь кормить дочь, — я сейчас, наверно, сама справлюсь. Так что, может быть, вам…

— Мы уходим, уходим, — поднялась с кушетки Марта и обратилась к отцу Амиры: — Пойдемте, Глен?

Они вышли в коридор, где на диванчике одиноко сидела жена Глена, Лора. Она обернулась на скрип двери, и Марта увидела в глазах этой худосочной женщины не то страх, не то переживание.

— Миссис Трегуна, — вежливо сказала Лора, — какая приятная неожиданность! Примите мои поздравления с рождением правнучки!

— Благодарю вас, — Марта ответила выразительным кивком, — но поздравления причитаются прежде всего вам от меня, ведь одно дело — бабушка, другое — какая-то там прабабка.

— Вы замечательная молодая прабабушка, — послышался робкий голос Глена.

— Молодая! — смутилась Марта. — Я польщена! Большинство моих знакомых к семидесяти годам только-только начинают обзаводиться внуками, а у меня уже правнучка. Лора, не подскажете, все наши уже разошлись? Вы их застали?

— Да, застала. Мария и Джозеф уехали сразу, как только пришли мы с Гленом, потом Алекс ушел на кафедру, у него там что-то по работе. А Крис поехал на встречу, но сказал, что сразу после нее приедет снова сюда.

— Поняла. Мне тоже пора, — ответила Марта. — Оставлю вас с дочерью и внучкой. Да, чуть не забыла. А как Крис с Амирой собираются девочку назвать? Не знаете?

— Амира хотела назвать дочь Мия, и Крис вроде бы был не против.

— Мия… — повторила Марта. — Мия… Очень красивое имя. Малышке оно идет. Ну, мне действительно пора.

Марта быстро попрощалась с родителями Амиры и направилась в сторону лифтов, как вдруг остановилась, постояла несколько секунд, будто думая, возвращаться ей или нет, и наконец развернулась и быстрым шагом пошла обратно. Она приблизилась к диванчику, где сидели Лора и Глен и ждали, пока их дочь закончит кормление, и села напротив.

— Глен… Мистер Мейер…

— Нет-нет, никаких мистеров! Глен! Просто Глен! — спешно отреагировал отец Амиры.

— Хорошо. Глен, мы с вами взрослые люди и мы не можем делать вид, что все в порядке.

— Все в порядке, — начал он, — все…

— Нам так и не представилась возможность поговорить, — перебила его Марта. — Прошло уже довольно приличное количество лет, пыль улеглась…

— Улеглась, именно так! — снова встрял Глен.

— И мне хотелось бы, — стараясь игнорировать лебезение Глена, продолжила женщина, — чтобы между нами не было непонимания.

— И мне!

— Понимаете, я сообщила о вашей попытке повлиять на меня при рассмотрении вашей апелляции, потому что так мне велели моя совесть и долг судьи.

— Я все понимаю, миссис Трегуна…

— И я прекрасно отдавала себе отчет в том, какие последствия вас ждут. Была ли у меня возможность не предавать ваш поступок огласке? Разумеется. Но закон одинаково работает для всех! Кому, как не мне, судье, это знать. Не таите на меня зла. Ручаюсь, что мои действия были напрочь лишены чего-то личного.

— Миссис Трегуна, я отсидел за это свое, я расплатился. И не виню вас. Вы поступили по закону и по совести.

На это Марта никак не ответила. Она встала, еще раз попрощалась и скрылась из виду.

* * *

Мария, которая привыкла к мужскому окружению, души не чаяла во внучке, стараясь проводить с ней каждую свободную минуту. Когда в три месяца у Мии обнаружили незначительную дисплазию тазобедренного сустава, Мария сама ходила с девочкой к ортопеду, а до этого подняла на уши всю клинику, где работала, чтобы обеспечить внучке лучшее лечение. Из всех окружающих ее взрослых малышка больше всего любила Амиру и Марию и, замечая бабушку издалека, неизменно улыбалась, терла кулачками свои щечки и радостно гыгыкала. Любила она и Алекса, которого Крис и Амира попросили стать крестным отцом малышки. А года в два Мия открыла для себя дедушку — этого высокого бородатого дядю в очках, который поначалу боялся даже подходить к Мие, утверждая, что может «сломать ее», а теперь не выпускал внучку из рук. «Деда писёль!» — кричала Мия и протягивала к нему свои пальчики, когда Джозеф приходил к Крису и Амире в гости. Хотя… кого тут обманывать — он приходил к любимой внучке, чтобы просто побыть в ее детской и понаблюдать за тем, как девочка играет, пока Джозеф наслаждается этой непорочной искренностью, исходящей от любого ребенка в возрасте Мии. Он усаживал набегавшуюся внучку себе на колено, открывал большую книжку и читалей очередную сказку, изображая персонажей разными голосами. Особенно хорошо Джозефу удавался Винни-Пух — всякий раз, когда Джозеф издавал чавканье, имитируя процесс поедания меда, Мия вскакивала у него на колене и крутила головой по сторонам в поисках мишки, а когда понимала, что эти звуки издает дед, открывала от удивления рот, долго смеялась, а потом пальчиком вытирала с губ деда воображаемые остатки меда. Джозеф млел от того, как внучка, стоя вот так ножками у него на колене, обнимала его за шею и пыхтела в ухо.