Требуется обручальное кольцо - [10]

Страстное желание, будто волной, окатило Рози.

«Как ты добр ко мне!» — воскликнула она, забираясь в экипаж.

«Я решил, что браслет очень пойдет тебе», — низким голосом ответил маркиз.

Они поужинали у «Романос». Рози казалось, что все завидуют тому, что она находится в обществе такой знаменитости.

По дороге в Сент-Джонс-Вуд она уверяла себя, что сегодня маркиз смотрел на нее как-то особенно.

В постели они ласкали друг друга с неистовством обреченных.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» — в экстазе шептала Рози.

На мгновение в ее сознании мелькнула мысль, что, если он сейчас сделает ей предложение, то она будет на седьмом небе от счастья.

Наутро маркиз собрался уходить от нее чуть раньше, чем обычно. Она объяснила это тем, что ему предстоит долгое путешествие и он хочет немного отдохнуть. На прощание он ласково, но без страсти поцеловал ее и сказал:

«Береги себя, Рози, дорогая!»

Спустившись по лестнице, он вышел из дома и сел в ожидавший его экипаж.

«Он скоро вернется», — сказала себе Рози, прежде чем заснуть.

На следующий день пришло письмо, в котором маркиз сообщал, что между ними все кончено.

Рози не могла поверить своим глазам.

И все же внутренний голос подсказывал ей, что она не первая получает от маркиза подобное письмо. Он благодарил ее за подаренное счастье и радость и выражал надежду, что она поймет: ничто хорошее не вечно.

Но как Рози могла понять, что навсегда потеряла человека, которого любила больше жизни?

Она не плакала. Она вообще не испытала никаких эмоций. Ей показалось, что ее тело превратилось в камень, а сознание отключилось.

Внешне ее жизнь шла своим чередом: она ходила в театр и совершенно механически, словно марионетка, которую кто-то дергает за невидимые нити, исполняла свои роли, не замечая, что другие актеры сторонятся ее. При встрече все спешили пройти мимо.

Именно Эми, костюмерша, искренне любившая ее, открыла ей глаза. Именно Эми отважилась заговорить с ней о маркизе:

«Не мучьте себя, этот мужчина недостоин ни вас, ни другой женщины, имевшей глупость отдать ему свое сердце. Бедняжка Милли скоро поймет это!»

Последние слова отложились в сознании Рози, и она озадаченно посмотрела на Эми.

«Что ты имеешь в виду?» — осведомилась она.

«Это та девушка, которая играет Весну в первой части, а в живых картинках — Диану-охотницу».

«А какое отношение она имеет к маркизу?» — глухо спросила Рози.

«Вы бы лучше узнали, когда она возвращается из Монте-Карло! — ответила Эми. — Его милость упросил босса дать ей недельный отпуск. Как же везет некоторым!»

«Не верю!» — закричала Рози.

Эта девушка поступила в театр недавно. Она казалась такой молоденькой и неопытной, что Рози, вообразившей, будто бедняжка испытывает тот же страх, что и она перед первыми выступлениями в «Олимпик», стало жалко ее.

Как же жестоко она ошибалась!

Едва Рози смирилась с мыслью, что ее роман окончен, как на нее набросились поверенные маркиза, потребовавшие, чтобы она в месячный срок выехала из дома в Сент-Джонс-Вуд — из дома, купленного, как утверждал маркиз, для нее!

Почему же у нее не хватило ума попросить его показать купчую, выписанную на ее имя, недоумевала Рози, подозревая, что в доме, который она обставляла с такой любовью, теперь поселится новая любовница маркиза.

И тогда она дала себе клятву.

Во-первых, не допустить, чтобы какой-нибудь мужчина вновь завладел ее сердцем. И, во-вторых, заработать достаточно денег, которые, как учил ее Вивиан, гораздо важнее любви.

Маркиз проявлял исключительную щедрость и выдавал Рози большие суммы наличными. Однако она имела глупость потратить эти деньги на платья, всякие безделушки для дома, продукты и напитки.

«Такого больше не повторится!» — дала она себе слово.

И действительно, с тех пор разум всегда главенствовал над ее эмоциями, а цена, назначенная ею, была чрезвычайно высока.

Множество мужчин, богатых и не очень, молили ее о благосклонности, ей оставалось лишь выбирать. Сделать Рози своей любовницей считалось особой удачей, и приятели завидовали счастливчику.

Рози же руководствовалась пословицей о том, что мужчина ценит то, за что платит, и вынуждала их платить и платить.

Больше она ни разу ничего не купила на собственные деньги. Дом, в котором она жила, платья, продукты, слуг, украшения, услуги костюмерши оплачивали другие.

Господин Холлингсхед приобретал ей костюмы для спектаклей, а любовники — для жизни вне театра. У нее были лучшие в «Гейэти» драгоценности, меха и туалеты. Дорогие кольца поблескивали на ее пальцах, соболиная полость прикрывала колени в карете, влекомой парой великолепных лошадей. Ливреи ее слуг по роскоши могли соперничать с ливреями королевских лакеев. О ней говорил весь Лондон, двери всех театров были открыты для нее.

В свой сороковой день рождения Рози поняла, что грядет неизбежное.

У нее никогда не было большого актерского таланта, в основе успеха лежала лишь ее красота.

Но сейчас даже грим не скрывал морщин. Она больше не могла поддерживать образ богини Весны из сказки.

И в сорок пять Рози, благодаря тщательному уходу за собой выглядевшая на десять лет моложе, гордо покинула сцену, потому что лучше любого импресарио знала: ей никогда не сыграть достойно те роли, которые можно предложить актрисе ее возраста. А она была не актрисой, а девушкой из «Гейэти» и играла в небольших скетчах. От нее требовалось не мастерство, а красивая внешность и стройная фигура. Изящные платья скрывали вялые мышцы рук и морщинистую шею.