Требуется чудо - [3]

Старый-престарый фокус: ловкость рук — и никакого мошенничества…

Валерия наконец-то вошла в комнату.

— Курил?

— Ни в коем случае! — с ужасом сказал Александр Павлович и как бы в подтверждение поднял руки: сигареты в них не было. — При ребенке! Как можно!..

Наташа восхищенно засмеялась, и Александр Павлович отметил, что это впервые с того момента, как он пришел.

— А дым откуда? — Валерия резко повернула его ладонь: с тыльной стороны ее, зажатая пальцами, еле держалась сигарета. — Иллюзионисты липовые…

— Разоблачили, — признался Александр Павлович. — Значит, не судьба… Ничего, Наталья, я знаю еще двести семьдесят три абсолютно неразоблачаемых фокуса и все тебе покажу. Хочешь?

Она кивнула.

— В другой раз, — сказала Валерия. — Нам пора… Наташа, если успеешь сделать уроки — в девятнадцать десять по второй программе «Клуб кинопутешественников». И не забудь погладить белье, там немного… Пока.

— И еще почини звонок, — добавил Александр Павлович. — Он заедает.

Валерия удивленно посмотрела на него.

— Пожалуй, этого она не сумеет…

— Да что ты говоришь?! — изумился Александр Павлович. — А я-то думал, что звонок для нее — так, семечки… Ладно, Наталья, не грусти: «Клуб кинопутешественников!» — штука посильнее, чем «Фауст» Гете. Звонок я сам починю. В следующий раз. Я умею. А фокусы от нас не убегут…

Уже в машине он спросил Валерию:

— Она у тебя вундеркинд?

— Обыкновенный ребенок. А что тебя не устраивает?

— Наоборот, я потрясен. Все сама и сама…

— Не все, — засмеялась Валерия, — звонок, видишь, не может.

— Кого ты из нее делаешь? — серьезно поинтересовался Александр Павлович.

— Человека, Сашенька, милый, человека.

— Себя?

— А чем я плоха?

Отшутился:

— Плохо ко мне относишься.

Поддержала шутку:

— Как заслужил…

Он вел машину и курил сигарету — ту, что осталась от фокуса. Он-то знал, что не заслуживает хорошего отношения. Но откуда об этом знала Валерия?

2

Александр Павлович сидел в своей гардеробной в цирке и смотрел в окно. Сентябрь уж наступил. Еще зеленое, но уже немножко желтое дерево — ясень, кажется, — шелестело под теплым по-летнему ветром, иногда залетавшим ненадолго в гардеробную Александра Павловича. Где-то внизу утробно ревели медведи.

До премьеры, до открытия сезона оставалось десять дней.

Александр Павлович приехал в цирк сразу после своего отпуска, и так уж получилось, что одним из первых. Можно было, не считаясь с обычно ограниченным репетиционным временем, «прогнать» аттракцион, даже можно было сделать это днем, а не ночью — в привычный для иллюзионистов час; — потому что в цирке почти никто не появлялся и не стоило опасаться любопытных. Но мучительно не хотелось работать…

Александр Павлович изучал ясень и вспоминал вчерашний ночной разговор с Валерией. Он сам на него напросился, завел его, когда уже за полночь подъехали к ее подъезду, сидели в темной машине; Александр Павлович неторопливо курил, сбрасывая пепел за окно.

— Как тебе люди? — спросил он.

Они «гуляли» в его компании, а вернее, даже не в его — в компании его приятеля-сценариста, что-то пили, чем-то, естественно, закусывали, о чем-то пустом болтали — уже и не вспомнить о чем, а ведь как копья ломали!..

— Люди? — Александр Павлович не видел Валерии, но по голосу почувствовал, что она улыбнулась. — Там был только один человек. Твой приятель. Он, я поняла, умница. А остальные — трепачи и бездельники.

— Ты же их не знаешь, — он вдруг почувствовал обиду за этих людей, к кому, по совести, ничего не испытывал, кроме банального житейского любопытства. Два-три актера, не раз виденные им в кино, два-три писательских имени — из тех, что всегда на слуху, и еще пяток неизвестных…

— Саша, милый, их и не надо знать, их довольно послушать… Ты же сам так думаешь, только почему-то обижаешься.

— Я так не думаю. Я не умею делать выводы после первой встречи. В конце концов, и про меня и про тебя кто-то мог так же подумать.

— Про тебя — да, ты болтал как заведенный. А про меня — нет, я весь вечер промолчала. Скорее про меня решили, что я дура, темная инженерша, до их уровня не дотягиваю.

— А ты дотягиваешь?

— Саша, не злись, не надо… Помнишь анекдот про солдата, который совместил пространство и время? Ну помнишь: он копал канаву от забора до обеда?.. Мы измеряем наши уровни — я имею в виду себя и тех людей — в разных единицах, в разных координатах. Бесполезно сравнивать.

— И чьи же координаты лучше?

— Да ничьи не лучше. Они просто разные, понимаешь, разные. Есть пространство Эвклида и есть, например, пространство Римана, и глупо выяснять, какое лучше.

— У Римана, помню из физики, посложнее…

— Дело не в сложности: для каждого пространства свои законы, свои задачи, свои ответы в учебнике.

— Интересно, из какого ж это я пространства?

Валерия засмеялась.

— Тебе интересно?.. Ты из нашего пространства, из земного, из привычного, — потянулась к нему, обняла, голову на плечо положила.

Александр Павлович чуть отодвинулся: курить ему было неудобно. А разговор почему-то раздражал.

— Я такой же, как они, Лера, я трепач и бездельник, и мой уровень отлично укладывается в их координаты. Что ты во мне нашла?

Она резко отстранилась, почему-то слишком резко, будто он задел что-то больное.