Травля русских историков - [46]

Конечно, об Октябре 1917 г. писали и до И. Я. Фроянова, но писали тогда, когда дело Октября торжествовало. И. Я. Фроянов же написал свою книгу уже после крушения СССР и реставрации капитализма в нашей стране. Естественно, что писать о Великом Октябре так, как писали о нем до 1991 г., было уже нельзя. «Гибель КПСС, ликвидация Советов, передел государственной собственности, расчленение исторической России, геноцид русского народа и курс на капитализацию бросают яркий луч на Октябрь 1917 г., высвечивая то, что раньше оставалось в тени»^{269}, — справедливо отмечает в связи с этим И. Я. Фроянов.

Нельзя не учитывать и того, что в отличие от сегодняшних патентованных, так называемых узких специалистов по новейшей истории России И. Я. Фроянов, будучи выдающимся историком, как никто другой был подготовлен для написания этой работы, требующей от исследователя не только твердого знания фактов, но еще и обладания незаурядным даром историософского, социологического видения исторических явлений.

«Обращаясь к событиям 1917 г., — отмечает И. Я. Фроянов, — нельзя не видеть их противоречивости. Они несут на себе печать созидания и разрушения, национальной славы и позора. Их социальное одушевление соседствует с нравственным одичанием. В этих событиях, — подчеркивает ученый, — также четко просматривается игра закулисных мировых сил, смертельно враждебных России, русскому народу, преданному православной вере»^{270}. Опираясь почти на трехсотлетний исторический опыт, приходит к выводу И. Я. Фроянов, смело можно утверждать, что «нестабильное внутреннее положение России всегда было чрезвычайно выгодным и полезным для Запада, позволяя ему выкачивать из нашей страны огромные богатства, питающие его экономику и финансы»^{271}.

И. Я. Фроянов приводит впечатляющие факты колоссальной утечки капиталов из России, начиная от петровских времен (А. Д. Меншиков, П. П. Шафиров и др.) до горбачевской перестройки^{272}. «И сейчас, — отмечает он, — мы являемся свидетелями нового грабежа России Западом, постыдно осуществляемого при помощи «демократических» реформ и насильственного насаждения капиталистических отношений»^{273}.

Большое внимание в связи с этим уделяет И. Я. Фроянов проблеме так называемых немецких денег, которые якобы получали большевики на подготовку и проведение революции, о чем, собственно, было уже известно давно. Заслугой И. Я. Фроянова стало то, что он сумел показать, что деньги «из германского кошелька» получали в это время не только большевики, но и представители других партий и организаций, готовивших революцию в России^{274}. И не следует, подчеркивает ученый, демонизировать поведение тех, кто брал. «Политика, кем бы она ни проводилась, не может быть чистой и незапятнанной. Такова, увы, проза жизни»^{275}.

Крупным представителем мировой закулисы был в это время немецкий социал-демократ Александр (Израиль) Лазаревич Гельфанд (партийная кличка Парвус). В 1915 г., как показал И. Я. Фроянов, Парвус вступил в прямой контакт с немцами, предложив им план по свержению самодержавия в России и расчленению ее на мелкие государства. «Россия, — пишет И. Я. Фроянов, — вызывала у Парвуса дикую злобу и ненависть. Он решил сделать все, чтобы погубить ее.

Им был выработан план действий, в центре которого стояла Германия. Конечно, он действовал не один, а воплощал коллективную волю определенных лиц. Но внешне все выглядело так, как будто он повел самостоятельную игру»^{276}.

Немцы приняли предложение Парвуса, так и не разгадав истинных планов этого человека, стремившегося не только уничтожить историческую Россию, но и раздавить заодно и монархическую Германию^{277}.

Новым в разработке этой темы стало то, что И. Я. Фроянову удалось показать, что помимо немецких денег финансирование развала России осуществлялось еще и по линии денег самого Парвуса и тех лиц, которые за ним стояли (Еврейский синдикат банкиров). Первые служили прикрытием вторых, что до сих пор сбивает с толку исследователей, «зацикливавшихся» на немецких деньгах, констатирует ученый^{278}.

Отдав должное внешнему фактору в подготовке и инициированию революции, И. Я. Фроянов в то же время отнюдь не склонен его преувеличивать. «Было бы сверхпримитивизмом, — пишет он, — ставить революционные события 1917 г. в зависимость исключительно от происков мировой закулисы или от действий кучки революционеров, возглавляемых В. И. Лениным… И внешние силы, и партия большевиков лишь умело воспользовались объективно сложившейся в стране реальной ситуацией, имеющей глубокие исторические корни»^{279}.

А началось все, подчеркивает ученый, с петровских реформ. «Именно в петровское время обозначилась пропасть между дворянским сословием и трудовой массой населения, прежде всего крестьянством. Поляризация интересов помещиков и крестьян — основная ось, вокруг которой на протяжении веков вращались противоречия российской действительности, разрешившиеся, в конечном счете, крушением царской России»^{280}.

Большой интерес представляют и суждения И. Я. Фроянова о движущих силах революции 1905–1917 гг. Это была, считает ученый, «не обезличенная буржуазно-демократическая революция, а русская аграрно-демократическая революция. Русская — потому что основным ее пафосом было отрицание буржуазной частной собственности на землю, проистекающее из миропонимания русских крестьян. А аграрно-демократическая вследствие того, что ее главной движущей силой являлось обездоленное крестьянство, опирающееся в своей борьбе за новое устройство жизни на старые общинные, демократические по своей сути, устои»