«Травести» - [23]

— Ну–у… — Оля расстроенно вздохнула. — А я только собралась в лес сходить. И куда это?

— Так документ твой получать… — Обронил Михаил Степанович, и выходя, добавил: — Ну и еще одно дельце будет. Узнаешь…

— Что? — спросила не подняв головы от бумаг, женщина, когда Оля заглянула в комнату.

— Паспорт,

— Первый что ли? — оторвалась служащая от бумаг. — Поздновато ты, девочка, другие, вон, сразу бегут, а ты аж до восемнадцати дожидалась…

Хозяйка кабинета отыскала ее «несгибайку». На картонном бланке Оля увидела свое фото.

— Подпиши здесь, — ткнула пальцем регистраторша. — И вот тут.

Поздравляю. — Она протянула Оле пахнущий свежей краской паспорт. Оля с удивлением прочитала чужую фамилию. Однако вывела свою новую подпись «О», две буквы и завиток.

— Замечательно, — глянул на красную корочку Михаил Степанович. — Пошли, внучка,.. — он загадочно улыбнулся в усы, — еще в одно место заскочим и домой. Чур, не смеяться.

Она заинтересованно вскинулась: — Ты так подготавливаешь, куда мы?

— Сейчас узнаешь… ты, кстати, машину водить умеешь?

Оля кивнула: — Ага, у Петьки была. «Королла» старенькая, пропил…

— И ладненько. Главное умеешь. А права мы сейчас заберем.

В ГАИ все произошло невероятно быстро и буднично. В кабинете, где сидел задумчивый капитан, было тихо.

Офицер глянул паспорт и вынул из большого картонного конверта пластиковый квадратик с ее цветной фотографией.

— Михаилу Степановичу привет. И счастливого пути, — привычно попрощался служивый, отдавая Оле права.

Оля ошарашенно показала права ожидающему в коридоре старику: — И все?

Дед усмехнулся: — А ты правила и вождение хотела сдавать? Оля, это все ерунда. Поверь, можно знать правила назубок, ездить как Шумахер, и все равно поймать пьяный «Камаз»…

Он вдруг нахмурился, прислушиваясь к чему–то, и закончил: — А когда пора придет, тогда и на пустой трассе Камаз… Ну, не будем о грустном…

— А вот теперь самое неприятное. Для меня, по крайней мере, — он скривился и вздохнул.

— Неужели к зубному? — Оля глянула на плетущегося позади нее старика.

— Если бы не договор треклятый, ни в жизнь бы не согласился. Ох, эти уж мне условности. , — Михаил Степанович вновь стариковски захекал. — Имидж, понимаешь, будем менять.

Жигуленок отъехал от здания городского ГАИ и, кашляя глушителем, пополз вдоль проспекта. Наконец Дед припарковал машину возле неприметного здания и кивнул спутнице: — Пойдем.

Оля с удивлением прочитала на вывеске: «Fashion for self–made man».

Ей стало интересно: — Михал Степаныч, сюда?

— Сюда, сюда. Чтоб ему…

Навстречу спутникам из глубины элегантно обустроенного помещения вышла не менее стильная дама.

— Желаете что–то посмотреть? — обманутая затрапезным видом старика, она тем не менее отметила, что спутница деда не так проста, как он. И потому вела себя корректно. К тому же давно прошли времена диких девяностых, когда встречали по одежке…

— Жаль, но ничего не поделаешь. — Я хотел бы, так сказать, поменять имидж. Правда, чуть отстал от моды. Но мне этого и не нужно. Подберите все в одном стиле. Пусть будет консервативно, но не из прошлогодней коллекции. Костюм лучше всего серый, от этой цветовой гаммы и будем исходить.

Оля с удивлением наблюдала за преображением. И хотя на фоне торчащих волосиков и пегой бороденки все эти наряды смотрелись несколько дико, она увидела, как начал исчезать старик. Он не горбился. Взгляд приобрел снисходительную вальяжность. Так хороший актер, проведя по лицу рукой, одевает новую маску. И теперь она с удивлением сообразила: «Какой он старик. Подтянутый моложавый джентльмен, а не пенсионер в очках с перемотанной изолентой оправой».

Костюм в английском стиле, голубая сорочка, галстук в тон. Завершало образ мягкое шерстяное пальто.

- Schild Tuch AC, — прочитала она на этикетке. — Швейцария, ого.

Следом на прилавок легли туфли и перчатки, все очень солидных фирм.

Дед протянул продавцу карточку: — Я, пожалуй, переоденусь у вас.

Клиент, потративший двести тысяч рублей, мог позволить себе и не такой каприз.

В салоне модельной стрижки дед чуть было не сорвался. Кхекнул, но выправился. Короткий ежик и гладко выбритые щеки преобразили. А когда вместо старых очков он вынул из замшевой коробочки другие в невсомой позолоченной оправе, Оля восхищенно выдохнула: — Это вы?

— Увы, Оленька. Нет больше деда. Кончился. Эх, кабы не нужда, фиг бы меня в эту сбрую заставили влезть.

Михаил Степанович остановился возле автомобиля, погладил мятое крыло : — Жаль менять».

— Михаил Степанович. Мне даже и неловко спрашивать. А сколько вам лет? — Не удержалась Оля.

— А у тебя в паспорте сколько написано? — Привычно захихикал он, однако, сообразив, что переигрывает, ответил серьезно. — Человеку столько, на какой возраст он себя чувствует.

— Да верю, ну что вы… Я так просто…

Он включил поворотник и тронул машину… И вдруг наперерез Жигулям из потока движения вывернул джип. Машина подрезала «копейку» и встала.

— И что это значит?  - Оля сердито уставилась в тонированное стекло:

— Сейчас узнаем. — Всмотрелся в лицо водителя Михаил Степанович. — Одно из двух, или у человека нет мозгов, или они есть.

Дверь джипа распахнулась, и наружу выбрался плотный паренек. Он неловко прикрыл дверь и шагнул к чуду советского автопрома. Однако агрессии в его действиях не чувствовалось.