Трава на пепелище - [20]

Внутри послышалась возня — забеспокоилась монаршая особа.

Но тут в противоположных дверях вагона появилась новая пара стражников. Агон отчаянно разрядил в них оба револьвера. Первого застрелил, второй успел скрыться за дверью, но Агон видел, что серьезно ранил его.

Вернувшись к сумке, убийца достал два других, полностью заряженных револьвера. Подождал, не покажется ли раненый. Не показался. Тогда он подошел к двери купе, дернул. Закрыто. Выстрелил в замок и отодвинул в сторону последнюю преграду.

Агон ожидал увидеть забившегося в угол пожилого царя, но Тим Ронин XI разъяренным зверем кинулся на него, всадив в грудь столовый нож. Убийца взвыл, маленький хрупкий клинок не смог пробить ребро, а пожилой мужчина все же уступал в силе бандиту. Отбросив монарха, Агон разрядил в него один револьвер, откинул бесполезное оружие и метнулся к выходу, буквально столкнувшись с раненным до этого стражником. Страж отреагировал первым, пальнув в упор. Пуля вошла в живот. Агон скривился, ударил стража рукояткой по голове, оттолкнул и выстрелил.

Теперь бежать!

Он пробрался к выходу из вагона. Голова кружилась, в глазах начало темнеть.

Надо продержаться!

Уже в полуобмороке Агон увидел перед собой машиниста, попытался поднять револьвер, но рука не слушалась. В следующий миг прямо перед его глазами появилось бездонное дуло револьвера. Вспышка. И тело Агона рухнуло на пол.

Машинист вытер рукоятку фартуком и отбросил револьвер, после чего подскочил к трупу убийцы, быстро обыскал его, покачал головой.

— Вот ублюдок, не взял с собой велетрийские бумажки! — пробормотал он, достал пачку купюр и сунул во внутренний карман трупа. — Но дело свое сделал.

Еще раз окинув взглядом окровавленный вагон, машинист порадовался, что отказался от предложения странного велетрийца лично убить царя, ограничившись лишь контролем. Разумеется, без его помощи неизвестный никогда не попал бы на царский поезд. Конечно, денег за это он получил меньше, чем за убийство, но нужны ли большие деньги сейчас этому бедолаге с развороченным черепом?

Заслышав сквозь стук колес быстрые шаги оставшихся стражей, машинист прокашлялся и жалобно заголосил.

* * *

Небольшой белоснежный пароход с королевскими эмблемами по бортам — белый пардус в прыжке, — словно лебедушка, вышел из порта.

Юный король Велетрии, облокотившись на перила, пустым взглядом наблюдал, как взбивает пену огромное ходовое колесо. Мимо размеренно проплывали песчаные берега, искрящиеся золотом, а сразу за ними виднелась стена лиственного леса. Для леса на южных берегах велетрийцы оставили совсем не много места, отхватив плодородные земли под многочисленные виноградники, фруктовые сады, плантации льна и хлопка, простирающиеся покуда хватало глаз.

— Я рад, что ты решил пойти на примирение, — послышался голос магистра позади, — признаться, думал, что встанешь в позу.

— Как видите, нет, — глухо отозвался Ситион, не поворачиваясь. Все мысли его были прикованы к дюжине мужчин, спрятавшихся в его личной каюте во главе с Самоном Сальдой. Все они были не велетрийцами и тем более не хотами. Значит, подобных Сальде много.

Самон явился к королю прошлым утром, он четко разъяснил, в какой порт должен подойти королевский пароход, в какое время там не должно оказаться ни единой души и когда отплытие. Ситион выполнил все.

Магистр отозвался на приглашение быстро, правда, с ним пришли еще двое «чистильщиков». Перестраховка или случайность, король не знал, но справиться с тремя спецами сложно, что подтвердила и напряженная мина Сальды, когда он узнал об этом. Хотя операцию не отменил.

— Тебе нужно время, — продолжил магистр, — ты подрастешь, заматереешь и станешь истинным королем, достойным отца. Не торопись, подожди немного.

Ситион молчал.

Магистр вздохнул и отошел, решив оставить юношу в покое. Когда захочет, сам начнет разговор, а иначе зачем же приглашал?

— Куда держим курс, мой король? — хриплым, привыкшим заглушать шум моря голосом спросил капитан — крепкий бородатый мужчина в белой морской форме с синими вставками. Капитан Лавалийский вот уже двадцать лет ходил на королевском пароходе, был очень уважаем во флоте и по влиятельности мог сравниться с самим адмиралом Гравильоном.

— В открытое море, — буркнул Ситион.

— Погода сегодня капризная, далеко уходить не стоит, я отойду и двинусь вдоль берега.

— Только так, чтобы его видно не было!

Капитан пожал плечами:

— Как скажете. На левый борт! Полный вперед!

Семь матросов, составлявших команду королевского судна, повиновались немедленно.

Когда берег совершенно скрылся за горизонтом, Ситион краем глаза оценил обстановку: магистр, один из «чистильщиков», капитан и пять матросов — на палубе, второй «чистильщик» в каюте, еще два матроса, скорее всего, в машинном отделении.

Пора.

— Я пойду прилягу, — буркнул король и направился к лестнице.

— Переживает? — посочувствовал капитан.

— Наверное, — согласился магистр, — хотя что-то меня беспокоит. Что-то не нравится…

Вдруг где-то в трюме послышалось несколько выстрелов. Магистр и второй «чистильщик» молниеносно выхватили револьверы. На палубу имелось два хода — через машинное отделение и через каюты.