Трава и дым - [4]

Какая дрянь! Почти без перерыва,

Несправедливо!.. — так несправедливо

Ругают дождь, никто ему не рад.

А между тем, он абсолютно прав,

Когда, неотменяемый и жуткий,

Кипит на стеклах телефонной будки…

— Сегодня — будка, завтра — батискаф.

1999

«Наткнуться в сумерках на солнечную нить…»

Наткнуться в сумерках на солнечную нить,

Похожую на луч, пробившийся сквозь время,

Где радужная взвесь в полупрозрачной теми

Порхает, тихая, не в силах не светить.

Увидеть, как во сне, что явь и значит свет.

Беззвучный, сказочный, внезапный и нечастый;

Экклезиаст сказал: «Все суета сует»,

Нам нечего сказать Экклезиасту.

И не о чем просить, пока не давит даль

И ужасы не встали на дороге,

И колесо плашмя не рухнуло под ноги,

И не разбит кувшин, и не зацвел миндаль;

И темь не обернулась темнотой,

И на конце луча, как бы в волшебной точке,

Сверкает серебро серебряной цепочки

И золото повязки золотой;

Пока кузнечик не отяжелел,

И стерегущий не окаменел,

И у коня не лопнула подпруга,

И глубина воздушна и упруга,

И высота мерцает, как свеча…

Пока ты сам на острие луча,

Как сеть дождя внутри лесного круга.

1989

Встреча

Это просто слова, немота перевернутых слов,

Неподвижное зеркало озера в мятом овраге

Негустой темноты, в окруженье чернильных стволов,

Тут — расплывшихся в кляксы, там — вырезанных из бумаги.

За кинотеатром «Зарядье», на пасмурно-белом холме,

С наступлением сумерек в комнатах с видом на горе,

Мы тонули, темнея, в просторной, как небо, зиме

Между светом и снегом на брейгелевском косогоре.

От предчувствия встречи слова начинают летать,

Как жонглерские мячики, мир превращается в птицу

Между снегом и светом, где, чтобы родиться опять,

Недостаточно права, достаточно просто родиться.

1999

«В траве стоят спокойные цветы…»

В траве стоят спокойные цветы.

Заплаканная память смотрит в щелку

И различает комнату и елку,

Соткавшуюся в ней из пустоты.

И снова видит — зренье сносит вбок —

Цветные точки паутинных вспышек,

И свет, как снег, ложится на песок

Под соснами среди корней и шишек.

Шоссе блестит на солнце, как вода,

От радости — сей брат был мертв и ожил,

И муравьи снуют туда-сюда,

Работая не покладая ножек.

От елки на излете декабря

До елки на краю шоссе в июне

Сквозь воздух дней протянута заря

Невыдуманной жизни накануне.

И даже вещи — вестники зари…

Заплаканная память смотрит в щелку,

Где дождь, как свет, качается внутри

И свет, как дождь, стрекочет без умолку.

1993

«Что-то было обещано…»

Что-то было обещано:

Прилетев из-за туч,

Луч, родившийся женщиной,

Превратившейся в луч,

Трепетал и приплясывал,

Расширялся и гас;

Ветер мял и подбрасывал

То ли тюль, то ли газ.

Время было не связано —

Расплеталось назад;

Что-то было предсказано:

То ли снег, то ли град;

Что-то было отмерено:

Сколько лет, сколько мук;

Что-то было потеряно:

То ли свет, то ли звук.

1999

«Как тень воспоминания…»

Как тень воспоминания

И слезы по щеке,

Веселая компания

Спускается к реке.

Вибрируя от стрекота,

Пропахшего травой,

Столбы цветного хохота

Висят над головой.

Где елка раскололась,

Там на глазах у всех

Летает папин голос,

Ныряет дядин смех.

Как утром в батискафе —

И некому помочь —

Сквозь глянец фотографии

Проглядывает ночь.

Но только темный воздух

Стоит со всех сторон,

И девочка под звезды

Выходит на балкон.

1999

«Мне хочется срифмовать…»

Мне хочется срифмовать

«Искусство» и «чувство»,

Вообще-то,

Это диагноз, это —

Как бахнуть из пистолета

В Музу

И ахнуть

Где-то

По ту сторону добра и зла,

Вернее — по эту.

Поэту

(За такие дела

И отношенье к предмету,

Как он бы сказал, любви)

Не заслужить пиетета

Со стороны букета

В стеклянном кубике света

С бабочкой визави.

2000

«Мама под снегом ведет ненормальную дочь…»

Мама под снегом ведет ненормальную дочь.

Это нормально; земля обрастает сугробами;

Дом вверх ногами висит в опрокинутом небе —

Кто-то расчистил каток; сны, мешаясь со злобами —

Любит-не любит? — положены всякому дневи;

Случай гадает, не зная: помочь-не помочь?

Голос бормочет: «Заря новой жизни», «побег

В царство свободы», «мужайтесь», «да будут отложены

Все попеченья житейские», «верьте», «терпите»…

Время стоит у окна и в слезах, завороженно

(Каждый нежданно-негаданно в центре событий

Собственной жизни, как минимум) смотрит на снег.

2000

«Плаха? Нет, он хотел сказать праха…»

Плаха? Нет, он хотел сказать праха,

В смысле прах в родительном — у него

Дефект дикции. Что?.. Неважно,

Важно то, что сначала железно, потом бумажно,

А потом — вот именно — ничего,

Кроме страха.

2001

Стрекоза

Остается цепляться за свет, потому что иначе

Стрекоза (не бывает прекрасней) не вылетит из

Глубины придорожной кулисы, и сосны на даче

Тишину и себя за окном не исполнят на бис.

И прохожий в тулупе не сможет шагать по лыжне

Постановщиком времени, рыцарем в солнечных латах

Вдоль стрекочущей ЛЭП, мимо пустошей шестидесятых,

А возьмет и исчезнет и больше не будет уже.

И, конечно, родня, та, что есть, но особенно та,

Что давно не гадает о сме- и бессмертье под утро,

Не останется прежней, как августовская пустота,

Там и сям просквоженная крылышком из перламутра.

2000

«Сияла ночь; бред вспыхивал, как воздух…»

Сияла ночь…

Фет

Сияла ночь; бред вспыхивал, как воздух,

В твоих зрачках и был непобедим.

Стеклянный куб террасы, небо в звездах,

Трава и дым.

В отчаянье сплошных несовпадений,