Трапеза Господня - [25]

2. В середине второго века в огромном большинстве церквей предстоятель Евхаристического собрания носил наименование епископа. Мы уже знаем согласно свидетельству Игнатия Богоносца, что епископ был единственным совершителем Евхаристии. И даже еще больше: без него не могло быть Евхаристии. Он мог передать совершение Евхаристии другому лицу, по всей вероятности, пресвитеру, но эта передача совершалась в исключительных случаях — в отсутствие епископа или во время его болезни. В иных случаях трудно себе представить, чтобы епископ мог бы передать, хотя бы временно, пресвитеру свое служение, на которое он был призван Богом и на которое поставлен, чтобы, как первосвященник, он приносил дары святой Церкви [60]. Для Игнатия Б. церковь была там, где был епископ. Это было выражением действительного положения вещей, а не абстрактной истиной, не находившей всего применения на практике. Верные собирались все вместе на Евхаристическое собрание под предстоятельством своего епископа.

Приблизительно к этому времени христианство на Востоке проникает в сельскую местность. Жители сельской местности, далеко лежащей от города, не имели возможности принимать участие в городском Евхаристическом собрании. В ней возникали церкви, в которых совершалась Евхаристия. Большею частью город был матерью–церковью сельских церквей. Однако, было бы грубой исторической ошибкою, если бы мы перенесли наши представления в это далекое время, и на этом основании считали бы, что городской епископ посылал для совершения Евхаристии в сельские церкви своих пресвитеров. В римское время сельская местность составляла с городом одно целое: «город — polis» включал в себя город в нашем смысле и прилегающую к нему сельскую местность. Вопреки этому административному принципу сельская церковь была отдельной церковью, возглавляемой своим епископом. Историки, которые говорят о соответствии церковного и государственного устройства в доникейский период, должны не забывать этого факта, который свидетельствует о противоположном. Церковь следовала государственному устройству, когда находила для себя нужным, но и отклонялась от него, когда это требовало ее устройство. Епископ возглавлял сельскую церковь, как епископ возглавлял городскую церковь. Иначе не могло быть, т. к. без епископа не могло быть Евхаристического собрания. Позднее, приблизительно во второй половине третьего века, сельские епископы получили специальное наименование хорепископов. Первоначально хорепископ был полноправным епископом, как и городской епископ. Он участвовал наравне с городскими епископами на соборах. Взаимоотношения между городской и сельскими церквами, входящими в состав одной «polis», хотя и носили более тесный характер, строились по типу взаимоотношений между городскими церквами.

Если имелись те или иные исключения из этого основного порядка, то они нисколько не подрывали его. Мы знаем, что в Египте, например, во главе церквей долгое время стояли пресвитеры. Кроме особого характера церковного устройства Египта, это отклонение обуславливалось тем обстоятельством, что титул епископа долгое время носил только александрийский епископ. Фактически пресвитеры были епископами. Так было и в некоторых других местах.

3. Мы уже констатировали выше, что первоначально в пределах одной местной церкви было одно Евхаристическое собрание. Однако, численное увеличение городской церкви с одной стороны, а с другой стороны гонения, при которых было опасно собираться всем вместе на одно место вызвали деление единого городского собрания. Естественно, что такого рода деление должно было произойти раньше в больших городах, т. к. в маленьких городах не было внешних побуждений для деления епископского городского Евхаристического собрания. К этим внешним обстоятельствам присоединились внутренние, связанные с развитием учения о Церкви, о которых я здесь не имею возможности говорить. Результатом взаимного действия внешних и внутренних причин было предоставление права совершения Евхаристии пресвитерам.

Первоначальные дополнительные городские богослужебные центры не рассматривались, как отдельные Евхаристические собрания [61]. Они были как–бы продолжением или распространением епископского собрания. Поэтому идеально в этой стадии развития церковного устройства епископ оставался, как единый предстоятель церкви, единым совершителем Евхаристии. Пресвитер не имел возможности самостоятельно совершать Евхаристию, если он не получал специального поручения от епископа. Дальнейшее развитие церковного устройства способствовало прикреплению пресвитеров к определенным богослужебным центрам. Это прикрепление произошло, большею частью, раньше в сельских церквах, а затем только в городских. Хорепископы постепенно исчезают, а на их место поставляются пресвитеры, которые предстоятельствуют на Евхаристическом собрании сельских церквей, но не самостоятельно, а под общим возглавлением городского епископа. По этому типу стали строиться и городские богослужебные центры. В пределах единой городской церкви появляются приходы, как полусамостоятельные части этой церкви, имеющие свой богослужебный центр, свою определенную территорию и определенное число членов прихода. Наряду с епископом, как предстоятелем местной церкви, совершителем Евхаристии стал пресвитер. Это было одно из самых глубоких изменений, которое произошло в истории церкви. Это было не только изменение административного принципа деления церкви, но и изменение самого учения о Церкви. Основное положение древней эклезиологии заключалось в том, что предстоятелем Евхаристического собрания был епископ, как предстоятель своей церкви. Единство местной церкви проявлялось в единстве Евхаристического собрания, которое обуславливало единство епископата в местной церкви. Современное учение рассматривает приходского пресвитера, как предстоятеля Евхаристического собрания, не считая его предстоятелем церкви, т. к. пресвитер никакой церкви не имеет. Евхаристическое собрание перестало быть признаком единства местной церкви, т. к. оно уже не выявляет, как это было раньше, вето. Церковь Божию во всей ее полноте. Приход есть только часть епископской церкви, а потому он и не выявляет ее. Отчасти с этим связано учение об Евхаристии, как таинстве в Церкви, а не. как таинстве самой Церкви. Когда в пределах местной церкви единственным совершителем Евхаристии был ее предстоятель, то Евхаристия была таинством Церкви, а когда внутри епископской церкви образовалось несколько Евхаристических собраний под властью одного епископа, то Евхаристия неизбежно в догматическом учении должна была стать одним из таинств в Церкви: Учение о Церкви отошло от ее первоначальных Евхаристических основ.