Трансформация Америки - [47]

- Ах, да. Я помню, что у Кокса тогда немного не хватало мозгов, - сказал Ирби Мандрелл и продолжил: - Барбара была тогда совсем ребенком, с талантом большой звезды. Я думал, что она имеет все, чтобы достичь успеха в шоу-бизнесе. Тогда появился Берд и познакомил нас с новейшими технологиями.

Хьюстон прервал его:

- Ты говоришь о музыкальном оборудовании или то, что получено мной в Хантсвилле [Huntsviile] (Алабама, учебный центр НАСА по контролю над сознанием)?

- И то, и другое, - ответил Мандрелл. - Но это было в Хантсвилле, это открыло ей путь к звездам. Двери широко открылись после этого. Берд чувствовал большую гордость за Барбару, и двери просто не закрывались. С талантом моего ребенка и влиянием Берда на ее сознание и карьеру мы не могли проиграть.

В 1980 году, когда Хьюстон был назначен моим обработчиком, влияние Берда способствовало росту «артистической» карьеры Хьюстона. География его поездок расширилась, чтобы вместить тайные операции по доставке наркотиков и отмыванию денег в США, Мексике, Канаде и по всему Карибскому региону.

Хьюстон имел и имеет много денег, наличие которых не афиширует, но я никогда

не имела к ним доступа. Нищета была еще одним средством контроля, которое

применялось ко мне как к рабу. Я не имела тех свобод и возможностей, которые дает

наличие денег. Когда я работала на трех черновых работах во время учебы в школе, все

мои деньги у меня забирали родители. Все деньги, заработанные Коксом на кокаине и

продаже частей человеческих тел, повторно

вкладывались в шабаши и наркотики, оставляя нас

зависимыми в наших нуждах от благотворительных

организаций. С Хьюстоном я должна была

«заработать» каждый цент и потратить на продукты и

предметы первой необходимости снова и снова. Из

этого круга «содержи себя сама» заведомо невозможно

было вырваться. Это делало меня финансово зависимой

и не давало возможности убежать, даже если бы я

осознавала достаточно, чтобы совершить такую

попытку.

Мои врожденные защищающие материнские

инстинкты, возможно, усилились из-за моих прошлых

неудачных попыток защитить моих братьев и сестер

(теперь у меня уже было две сестры). Это начало

проявляться в отчаянном желании сохранять Келли в

безопасности, оно держало меня на грани состояния

«борьбы или побега» [«"fight or flight"» - борьбы или полета], когда я была передана Хьюстону. Я давно потеряла способность «бороться», но мои новые проснувшиеся во мне материнские инстинкты подвигли меня к «побегу» [«to "flight"» - к полету, если буквально]. Я сделала все, что могла, чтобы спасти от Хьюстона себя и Келли и ее судьбу от проекта «Монарх». Поскольку я не имела способности рассуждать и была в состоянии амнезии, я «бежала» к моим родителям в их новый дом в богатом районе Гранд Хейвена [Grand Haven], Мичиган. Я не имела понятия, от чего я бегу или для чего. Приехала со своей маленькой дочкой на руках, в изорванной одежде и с несколькими подаренными вещами, взятыми для Келли. В течение нескольких дней мои родители получали инструкции от сенатора Берда и следовали им, а затем возвратили меня Хьюстону, который, в свою очередь, отослал меня опять в Луизиану для дополнительного программирования.

После трех месяцев интенсивных, безостановочных пыток у Кокса я и подумать не могла следовать своим материнским инстинктом и уже почти не знала своего имени. Я понятия не имела, сколько мне лет, где я была, сколько времени я была там, и что произошло за это время с Келли. Собственные показания Келли и настоящее ее состояние множественного расщепления личности / диссоциативного расстройства говорят о том, что она перенесла мучительные пытки за это время и за многие другие периоды времени, когда мы были отделены друг от друга, и что к ней были применены высокотехнологичные средства программирования. Когда меня вернули Хьюстону, как было организовано Бердом, мой мозг содержал несколько новых фрагментов/отсеков, подготовленных для программирования и деятельности под внешним руководством.

Интенсивное поведенческое программирование моего разума началось сразу, и Хьюстон гарантировал [своим работодателям], что я буду доставлена в назначенные места под прикрытием его музыкальных кантри-гастролей. В начале 1980-х мое основное программирование устанавливалось на базе Форт Кэмпбелл [Fort Campbell], Кентукки, лейтенант-полковником армии США Майклом Акино [«U.S. Army Lt. Colonel Michael Aquino»]. Акино имеет допуск к уровню СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО в Подразделении психологической войны (Psy Ops) Оборонного разведывательного ведомства.

Он убежденный неонацист, основатель вдохновленного Гиммлером сатанинского Храма Сета [Temple of Set]. Был уличен [в 1987 году] в участии в ритуальном и сексуальном надругательстве над детьми в детском дневном центре на военной базе Президио [Presidio] в Сан-Франциско, Калифорния*. Но, как и мой отец, и как Кокс,

Акино по-прежнему «выше закона», в то время как он продолжает травмировать и

программировать для ЦРУ умы подростков и детей, в стремлении - как это заявляется - к

созданию «превосходной расы»/«высшей расы» из

программно контролируемых рабов проекта «Монарх»**.