ТрансАтлантика - [82]
Эйвин приготовила мне ванну на когтистых лапах. Оставила бусины масла для ванн в банке с ленточкой. Банку я ненароком уронила. Одна бусина растворилась в ладони. Вдалеке гудели пароходы – по Дун-Лэаре шли суда. Все куда-то мчатся. Жаждут очутиться не здесь. Тот же порт, куда много-много лет назад прибыл Фредерик Дагласс. Вокруг меня плескалась вода. Плеск расходился, ширился. Томас. Застрелен из-за дробовика. Мир Джорджа Митчелла. Королева склонила голову в Саду поминовения.
В дверь забарабанили, и в ванную ворвался Маниаки. Я забултыхалась, голышом выскочила из воды. Тело, послушное неумолимой гравитации. Он попятился за дверь, умирая от смущения.
– Простите, простите, – крикнул он из коридора. – Я стучал. Я подумал, вдруг вам плохо стало.
Вода была ледяная. Я, наверное, долго пролежала. Включила горячую, снова залезла. Пришла Эйвин, принесла мне чаю.
– Боюсь, я вашему мужу показала много чего.
Она запрокинула голову и расхохоталась; вовсе не насмехалась надо мной.
– Не исключено, что ему понадобится психотерапевт, – заметила я.
– Ой, вот про психотерапию у нас в доме знают всё.
Была в ней некая знакомая чистота. Наверное, так она и избавилась от отцовской славы. Эйвин ладонями разогнала в ванне горячую воду, чтоб я согрелась, уронила еще пару мягких бусин масла; на мое тело ни разу не взглянула.
– Ну, отдыхайте, – сказала она.
– Да нет, ничего. Можете остаться.
– А, – сказала она.
– Честно говоря, я только рада буду. Неохота опять уснуть.
Она подтащила стул, села посреди ванной; странная близость объединила нас. Я впервые заметила, что левый глаз у нее косоват; лицо такое, будто она пережила и преодолела некую давнюю печаль.
В ванной было матовое окошко, и Эйвин говорила, глядя туда. Темноту рассеивала лампа в коридоре. Эйвин познакомилась с Маниаки в Лондоне, в университете. Она изучала дизайн одежды, он был на кафедре английского. Пришел к Эйвин на показ с подругой – одной из множества, сказала она, по части подруг у него всегда был полный порядок – и разглядывал ее дипломный проект, линию модных юбок и блузок, якобы вдохновленных традициями кочевых племен.
– Он смеялся, – сказала она. – Прямо в галерее. Стоял и фыркал. Я чуть не умерла. – Эйвин снова включила кран, подогнала к моим ногам горячую воду. – Я его возненавидела. – Она усмехнулась, складками подбирая свое унижение.
Увидела его спустя несколько лет на издательской вечеринке в Сохо – он написал статью «Политика африканского романа». Эйвин попыталась ее высмеять, чтоб он услышал, но беда в том, что статья была – чистая ирония, он так и задумывал.
– Я, значит, разношу его в пух и прах – а он что? Он опять давай смеяться. Умник, что уж тут.
Она кулаком стерла влагу с косого глаза.
– Ну и я ему посоветовала, в каком озере утопиться. Что он ответил, даже говорить не буду. Сама себя ненавидела, но он меня завораживал. Через неделю послала ему бедуинский халат и ядовитое письмо: мол, он меня унизил, он невыносимый придурок, гад высочайшего пошиба, пускай гниет в аду. Он ответил на четырех страницах – мол, вкус у меня претенциозный, и вообще, у него идея: прежде чем нашлепывать чужую культуру на миллион жоп, хорошо бы ее сначала узнать.
Я поерзала – вода снова остывала.
– Так себе история любви, но мы женаты восемь лет, и он по сей день носит дома этот халат. Исключительно мне назло.
Мы помолчали. Наверное, ее гнетет родительская семья. Я слыхала, ее отца однажды арестовали – во всяком случае, допрашивали – касательно каких-то финансовых нестыковок, сразу после экономического бума. Впрочем, дело не мое, и я не поддалась соблазну. Примерилась выбираться из ванны.
– Я рада, что вы заехали, – сказала Эйвин. – Мы теперь мало с кем видимся.
Я локтями уперлась в края ванны, и Эйвин просунула под меня руку, помогла вылезти. Я держалась к ней спиной. Есть пределы смущению, которое человек способен вынести. Эйвин взяла нагретое полотенце, закутала меня. Сжала мне плечи.
– Вы у нас хорошо выспитесь, Ханна.
– Что, плохи мои дела?
– У меня есть полтаблетки снотворного, если хотите.
– Если честно, мне бы лучше бренди.
Когда я спустилась, она уже в изысканном хрустальном бокале приготовила горячий бренди с гвоздикой. Заговор женщин. Мы все стакнулись, даже не сомневайтесь.
Я прожила у них еще четыре дня. Эйвин постирала мою одежду, привела меня в чувство, походившее на отдохновение. Я скучала по коттеджу, но меня подбадривало море. Я гуляла по пирсу с Джорджи. В нашей семье всегда найдется место последнему эмигранту Один мой друг как-то раз мудро заметил, что самоубийство идет только молодым. Я уговаривала себя перестать дуться и наслаждаться жизнью.
В последний день я встала с постели и вышла в садик за домом. Села в шезлонг, полюбовалась узорами глицинии. Позади скрежетнула дверная ручка. Тихо кашлянули. Появился Маниаки – босой, еще в пижаме. Очки в стальной оправе. Дреды дыбом.
Он подтащил цветочный горшок, перевернул, сел рядом. Сгорбился – я сразу обо всем догадалась. Коллекционер ответил про письмо, сказал Маниаки. Белыми ступнями повозил по камню.
– Заинтересовался, но готов заплатить всего тысячу долларов.
![И пусть вращается прекрасный мир](/storage/book-covers/66/66e8a722428506824fb4b718470d745105b9f5e8.jpg)
1970-е, Нью-Йорк, время стремительных перемен, все движется, летит, несется. Но на миг сумбур и хаос мегаполиса застывает: меж башнями Всемирного торгового центра по натянутому канату идет человек. Этот невероятный трюк французского канатоходца становится точкой, в которой концентрируются истории героев: уличного священника и проституток; матерей, потерявших сыновей во Вьетнаме, и судьи. Маккэнн использует прошлое, чтобы понять настоящее. Истории из эпохи, когда формировался мир, в котором мы сейчас живем, позволяют осмыслить сегодняшние дни — не менее бурные, чем уже далекие 1970-е.
![Танцовщик](/storage/book-covers/da/da695e188845c8aee337115cf6710537902630f9.jpg)
Рудольф Нуриев — самый знаменитый танцовщик в истории балета. Нуриев совершил революцию в балете, сбежал из СССР, стал гламурной иконой, прославился не только своими балетными па, но и драками, он был чудовищем и красавцем в одном лице. Круглые сутки его преследовали папарацци, своими похождениями он кормил сотни светских обозревателей. О нем написаны миллионы и миллионы слов. Но несмотря на то, что жизнь Рудольфа Нуриева проходила в безжалостном свете софитов, тайна его личности так и осталась тайной. У Нуриева было слишком много лиц, но каков он был на самом деле? Великодушный эгоист, щедрый скряга, застенчивый скандалист, благородный негодяй… В «Танцовщике» художественный вымысел тесно сплетен с фактами.
![Sh’khol](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Золи](/storage/book-covers/c7/c74e8bc5f2d58d636869e7d9192e8b67d982544a.jpg)
Золи Новотна, юная цыганка, обладающая мощным поэтическим и певческим даром, кочует с табором, спасаясь от наступающего фашизма. Воспитанная дедом-бунтарем, она, вопреки суровой традиции рома, любит книги и охотно общается с нецыганами, гадже. Влюбившись в рыжего журналиста-англичанина, Золи ради него готова нарушить обычаи предков. Но власти используют имя певицы, чтобы подорвать многовековой уклад жизни цыган, и старейшины приговаривают девушку к самому страшному наказанию — изгнанию. Только страстное желание творить позволяет Золи выжить. Уникальная история любви и потери.
![Золотой желудь](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Время безветрия](/storage/book-covers/39/399b79656001b7f866e74cc0bd0c89db9c17dfce.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![На новой земле](/storage/book-covers/70/707eb78bf256ad888d62c292fc742a2ef01c6945.jpg)
Герои третьей книги Джумпы Лахири не чувствуют себя чужими ни в строгих пейзажах Массачусетса, ни в уютных лондонских особняках. Эти молодые люди, выпускники элитных колледжей Новой Англии, уже, казалось, полностью ассимилировались, воспринимают себя уже настоящими американцами. Но все-таки что-то не дает им слиться с успешными яппи, своими однокашниками, и спокойно воплощать американскую мечту. И это не только экзотически звучащие имена и цвет кожи, выдающие их бенгальское происхождение…
![Роман с мертвой девушкой](/storage/book-covers/92/929ee641026efd061b4225ce03232db2f807dbfe.jpg)
Наделенный жуткой, квазимодской внешностью тихушник, сам себя обрекший трудиться на кладбище, неисповедимыми путями попадает в самую гущу телевизионной беспардонщины и становится ведущим передачи «Красота спасет мир». Его новые знакомцы: кинорежиссер Баскервилев, поэт Фуфлович, врач Захер, журналист Поборцев (настоящая фамилия — Побирушкин) и телемагнат Свободин (подлинная фамилия — Душителев) не идут в сравнение с покинутыми подопечными, уютно обосновавшимися под могильными холмиками на плодородных нивах умиротворяющего погоста, куда герой влечется усталой душой… Именно на кладбище настигает его чистая неземная любовь…
![Странствие слона](/storage/book-covers/b9/b9ce32180bffd32efb659b26b11bb08ae2dc2eaf.jpg)
«Странствие слона» — предпоследняя книга Жозе Сарамаго, великого португальского писателя и лауреата Нобелевской премии по литературе, ушедшего из жизни в 2010 году. В этом романе король Португалии Жуан III Благочестивый преподносит эрцгерцогу Максимилиану, будущему императору Священной Римской империи, необычный свадебный подарок — слона по кличке Соломон. И вот со своим погоншиком Субхро слон отправляется в странствие по всей раздираемой религиозными войнами Европе, претерпевая в дороге массу приключений.
![Статьи из журнала «Медведь»](/storage/book-covers/75/750ae2057975885d9c4da1eaddbf1ce4c365c7a5.jpg)
Публицистические, критические статьи, интервью и лирический рассказ опубликованы в мужском журнале для чтения «Медведь» в 2009–2010 гг.