Трактаты - [55]

» [571]. А великий Дионисий, воспевая божественный и являющийся связующим началом мир (θειαν και αρχισυναγωγοω ειρηνην), говорит: «Самой-по-себе-божественностыо мы называем, в категориях изначального, божеского и причинностного, одно сверхначальное и сверхсущностное Начало и Причину; а имея в виду причаствуемое – подаваемую от непричаствуемого Бога промыслительную силу, само-по-себе–обожение, коего причащаясь свойственным себе образом, сущие являются и называются обожествленными (ενθεα)»[572]. А раскрывая божественное имя «Сущий», он говорит: «[наше] слово не обещает выразить самосверхсущностную благость, сущность, жизнь и премудрость самосверхсущностной божественности, сверхоснованную, как говорят Речения, превыше всякой благости, божественности, сущности, жизни и премудрости в тайных [сферах][573] ,но воспевает явленный благотворный Промысл как по преимуществу благость и причину всех благ»[574] . А в письме к Гаию он говорит: «Если под божественностью ты будешь разуметь боготворящий и благотворящий дар, то и по отношению к таким образом определяемой божественности, как богоначалию и благоначалию, будет запределен Тот, Кто сверхначален по отношению ко всякому началу»[575]. Но затем, снова богословствуя о Сущем, он же, – поскольку сказал о божественности, превосходящей божественность, служащую причиной всяческих благ, то чтобы не показалось слушающим, будто и сам он считает эту причину самоипостасной, а не промыслительной силой и выступлением [пребывающей] в сокровенности сверхсущественности, и что будто бы таким образом он говорит о том, что эти [божественности] являются сущностями, числом более одной, – говорит: «я не говорю про многие причины и многие божественности, высшие и низшие, но про все благие выступления единого Бога»[576]. И опять же великий Василий в послании к Евстафию «не слишком, – говорит, – принимать тех, которые употребляют имя «божественность» применительно к Божией природе. Впрочем, хоть природу Божию назовет кто божественностью – одна природа у Трех; хоть энергию наименует кто божественностью – одна у трех Лиц энергия»[577]. И также Григорий, великий Богослов, говорит: «озаряйтесь единым Светом в смысле сущности и, следовательно, божественности»[578]. И во втором Слове о Сыне: «имена «Сущий» и «Бог» скорее будут некоторым образом именами сущности, и из сих скорее «Сущий». Ибо имя «Бог» (Θεος), хотя и производится от [глагола] «бежать» (θεειν) или «жечь» (αιθειν), но является одним из таких[слов], которые говорятся по отношению к чему-либо[579], а не отрешенным»[580]. И великий Максим: «Един Бог, потому что едина божественность, Единица безначальная, простая, сверхсущностная, неделимая и нераздельная»[581] , невидимая и непостижимая умом. И Софроний, украсивший [собой] Иерусалимский патриарший престол: «Как одного Бога мы научились помышлять, так и одну божественность приняли [от отцов] исповедовать»[582]. Так что, разве не научаемся мы от отцов, что «божественностью» Самого Бога называется иногда сущность, а иногда не одна лишь она? Впрочем, разница здесь не в отношении нетварности. Ибо кто из желающих мудрстововать благочестиво назовет тварным благотворный и служащий причиной всех благ промысл под тем предлогом, что богослов из Ареопага Дионисий сказал, что это к нему относится его слово, а не к абсолютно невыразимой и божественной сверхсущественности; или божественную власть, поскольку именование «божественность» несет в себе, согласно великому Василию, указание на нее, а не на сущность Божию; или обоживающую силу Духа, поскольку природа Духа превосходит ее неизреченностью и сверхымянностью (θπερωνυμον), как это богословски изрек божественный Нисский предстоятель Григорий? Итак, не научаемся ли мы тому, что божественность единого Бога одна, но что это не только лишь сущность?

ФЕОТИМ: Несомненно.

9.

ФЕОФАН: Что же, не нуждаемся ли мы непременно в том, кто рассудил бы, каким образом одна и не одна, и как, притом, что Дух Святой един, Исайя видел седмь духовъ[583], почивших на воспринятом Владыкой [человечестве] (επαναπαυσαμενα τω δεσποτικω προσλημματι), про которые и Захария научился от ангела, что они суть седмь очеса Господня[584]?

ФЕОТИМ: В высшей степени нуждаемся, дабы нам не противоречить самим себе, и не думать, будто это случалось с прежде нас бывшими отцами в этом жизненно важном вопросе благочестивого исповедания. Посему скажи, каким образом божественность Самого Бога одна и [в то же время] не только лишь сущность?

ФЕОФАН: И это тоже я говорю так, как явствует из сам их отеческих речений. Ибо когда мы произносим имя «божественность» в качестве наименования превышающей именование сущности, то есть одна Божия божественность – простая, неделимая, нераздельная, невидимая, умонепостижимая. И сие показал сказавший: «озаряйтесь единым Светом в смысле сущности и, следовательно, божественности»[585].

Но одна божественность и у трех Лиц, за исключением личностных отличительных особенностей (ιδιωματων) во всем остальном ничуть не отличающихся [Друг от Друга]: «ибо что ни назовешь божественностью: хоть силу и энергию, хоть сущность – одна она у трех