«Трагическая эротика» - [37]

.

Вплоть до награждения орденом Св. Георгия 4-й степени царь, как правило, не носил никаких наград. Он, пожалуй, выглядел скромнее, чем большинство офицеров его армии, от которых его отличали лишь вензеля на погонах. Демонстративно скромный император порой явно выделялся на фоне своей свиты, выглядевшей гораздо более живописно. Это, очевидно, и соответствовало намерениям царя: его невероятная «обычность» должна была выглядеть необычной, его скромный вид должен был поражать воображение верноподданных, которым следовало восхищаться величественной простотой великого царя, объединяющегося со своим народом. О подчеркнутой простоте Николая II писало и официальное пропагандистское издание: «Эта простота ГОСУДАРЯ, эта любовь к труду, к русскому обиходу составляют одну из замечательных характерных особенностей жизни ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА. Ничего показного, ничего торжественного»197.

И русская газета, выходившая во Львове, также сочла необходимым отметить эту царственную простоту императора: «Новых подданных Белого Царя приятно порадовала ласковая простота обращения Государя, Его простой мундир и, несмотря на всю простоту, царственный вид»198.

В июле 1915 года, в годовщину начала войны ряд изданий опубликовали портреты Николая II. Официальная «Летопись войны», одно из наиболее популярных изданий той поры, серьезно повлиявшее на традицию формирования зрительных образов Первой мировой войны в России, напечатала портрет Николая II в гимнастерке, с орденом Св. Георгия 4-й степени (работы художника академика П.С. Ксидиаса). Этот же портрет открывал и пропагандистское издание Министерства императорского двора, посвященное царским поездкам по стране199. Вряд ли это было случайным.

Именно подобное изображение императора – георгиевского кавалера должно было стать его новым официальным образом, так он изображался на различных патриотических плакатах. Портрет работы Ксидиаса был выпущен известной петроградской типографией «Голике и Вильборг». Министерство императорского двора рекомендовало его для приобретения различным правительственным ведомствам, находя портрет «наиболее удачным как по сходству, так и по художественности исполнения». Поэтому придворное ведомство сочло желательным «возможно большее» распространение его среди народа. Рекомендовалось украсить присутственные места империи именно таким изображением императора. В январе 1916 года Министерство юстиции циркулярно информировало председателей и прокуроров судебных мест о необходимости приобретения данных портретов200.

Илл. 6. Портрет Николая II (1915)

Правда, в некоторых ситуациях император носил иную форму. Иногда он считал нужным облачаться в китель с аксельбантами. Так, например, он был одет во время политически важного заседания Совета министров в Ставке Верховного главнокомандующего 14 июня 1915 года201. При посещении военных кораблей и морских портов Николай II носил морскую форму, при посещении казачьих областей и казачьих воинских соединений – казачью. Если верить официальным пропагандистским изданиям, то облачение царя то в походную шинель, то в кавказскую военную форму (при посещении Кавказа) с необычайной радостью воспринималось русскими солдатами и местным населением202.

Однако показательно, что в гимнастерке царь запечатлен на официальных портретах военной поры и даже на семейных групповых фотографиях (некоторые из них публиковались в прессе уже в годы войны).

Очевидно, для императора ношение простой армейской полевой формы не было случайным – он необычайно внимательно относился к подобным знакам своей репрезентации, меняя свои мундиры в различных ситуациях. Можно с большой долей уверенности предположить, что тем самым царь демонстрировал свою постоянную солидарность с простым армейским офицерством, с фронтовиками. Подобная внешняя «демократизация» образа монарха должна была служить задачам патриотической мобилизации населения огромной империи.

2. «Державный хозяин» объезжает свои владения: Поездки императора и монархически-патриотическая мобилизация

Важным элементом репрезентации монархии в годы войны были поездки царя по стране. Первый после посещения Москвы такой визит состоялся во второй половине сентября 1914 года.

Члены императорской семьи издавна считали, что поездки царя по России, прежде всего его встречи с войсками, служат важнейшим средством монархической и патриотической мобилизации общества. Императрица Александра Федоровна писала Николаю II еще в годы Русско-японской войны: «Я люблю милых солдат и хочу, чтобы они увидели тебя, прежде чем отправиться сражаться за тебя и за твою страну. Совсем другое дело – отдать жизнь, если ты видел своего императора и слышал его голос …»203 По мнению царицы, разделявшемуся некоторыми другими представителями правящей династии, личная встреча русских воинов со своим царем необычайно воодушевляла офицеров и солдат, помогала им преодолеть страх смерти.

О том же она писала императору и во время Первой мировой войны: «…надеюсь, тебе удастся повидать много войск. Могу себе представить их радость при виде тебя, а также твои чувства – как жаль, что не могу быть с тобой и все это видеть!»