«Трагическая эротика» - [15]

.

Поэтому неудивительно, что огромное число солдатских писем характеризовались военными цензорами как «безразличные». Это не значит, например, что все военнослужащие в действительности были аполитичными. Так, хотя, по оценке самих военных цензоров, солдат очень интересовала проблема созыва Государственной думы, но эта тема не находила особого отражения в их переписке73.

Современный исследователь А.Б. Асташов, на сегодняшний день лучший знаток солдатской переписки эпохи Мировой войны, внимательно изучивший множество архивных дел, содержащих материалы военной цензуры, нашел только одно письмо, в котором осуждался Николай II74. Но на этом основании мы никак не можем судить о преобладании монархических настроений среди солдат (к тому же некоторые известные публикации документов приводят яркие примеры осуждения императора в солдатских письмах)75.

Военную цензуру дополняют сводки Пятого особого отделения Департамента полиции Министерства внутренних дел (Секретная часть). Это замечательный источник, однако его использование затрудняется в силу различных обстоятельств. Прежде всего создается впечатление, что цензуре этого рода подвергалась преиму-щественно переписка «политической элиты»: систематически просматривались письма депутатов Государственной думы и активистов политических партий, генералов и бюрократов, известных публицистов и аристократов, университетских профессоров и православных епископов. Послания же т.н. «простых людей», похоже, изучались и копировались весьма выборочно. К тому же, похоже, в данном случае мы имеем дело и с самоцензурой цензоров, дозировавших информацию, предоставлявшуюся начальству. Не все острые вопросы представлены в выписках из писем, и не все выписки использовались затем в сводных аналитических записках. Так, создается впечатление, что цензоры не всегда копировали резкие критические замечания в адрес императора и императрицы76.

Слухи предреволюционной эпохи нашли отражение и в различных памфлетах, изданных после Февраля 1917 года. Политизированные читатели жаждали сенсационных разоблачений, и предприимчивые издатели охотно шли им навстречу. «Нужно пролить полный свет на все то, что творилось за кулисами дворцов», – заявлял решительно автор одного из очерков, утверждавший среди прочего, что император Петр Великий был… сыном патриарха Никона77. Слухи стали также основой сюжетов всевозможных «злободневных» пьес и кинофильмов78. Однако, разумеется, было бы неверно использовать обличительную литературу революционного времени напрямую для восстановления общественного сознания предреволюционной эпохи: воображение авторов, стремясь удовлетворить ожидания возбужденных читателей и зрителей, умножало самые невероятные слухи, добавляя к старым вымыслам новые.

При изучении того, как воспринимались образы членов императорской семьи и соответствующие слухи, мы старались использовать все перечисленные источники, придавая особое значение тем образам, которые появляются в различных источниках.

Особое же внимание в настоящей работе уделяется уголовным делам, возбужденным против людей, обвинявшихся в оскорблении членов императорской семьи. В последнее время этот источник широко используется исследователями истории России, изучающими политическое сознание различных эпох (П.В. Лукин, Е.В. Анисимов, И.В. Побережников, И.К. Кирьянов, О.С. Поршнева, В.Б. Безгин, Н.А. Дунаева, Е.А. Колотильщикова, О.А. Сухова79).

Данный источник весьма повлиял на настоящее исследование, определяя как поиск других, дополняющих источников, так и структуру этой книги.

Глава III ДЕЛА ПО ОСКОРБЛЕНИЮ ЧЛЕНОВ ИМПЕРАТОРСКОЙ СЕМЬИ: ОСОБЕННОСТИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ ИСТОЧНИКА

Имперское «Уложение о наказаниях» рассматривало оскорбление членов правящей династии как серьезный проступок – до восьми лет каторги мог получить человек, виновный «в оскорблении Царствующего Императора, Императрицы или Наследника престола, или в угрозе их Особе, или в надругательстве над их изображением, учиненным непосредственно или хотя и заочно, но с целью возбудить неуважение к Их Особе, или в распространении или публичном выставлении с той же целью сочинения или изображения, для Их достоинства оскорбительных». Другие статьи «Уложения» предусматривали подобные наказания и за оскорбления иных здравствующих членов императорской фамилии, а также «Деда, Родителя, или Предшественника Царствующего Императора». Правда, если оскорбление было совершено «без цели возбудить неуважение», то и наказание существенно смягчалось. Если же преступление совершалось «по недоразумению, или невежеству, либо в состоянии опьянения», то и это считалось обстоятельством, облегчающим вину обвиняемого80. Соответственно, согласно букве закона, трезвые, грамотные и образованные правонарушители должны были подвергаться более суровому наказанию. Это побуждало многих обвиняемых выставлять себя менее образованными, чем они были в действительности, а также менее трезвыми, чем они были в момент совершения ими преступления.

Историк Е.А. Колотильщикова, изучавшая оскорбления в Тверской губернии в 1881 – 1904 годах, отмечает, что наказания за это преступление в основном ограничивались арестами нарушителей при волостных правлениях, реже – тюремным заключением