Трагедия в доме № 49 - [7]

Восемнадцать адресов выписала Зина. Три адреса и писать не стала — мальчики там родились, а у Вари — дочь.

Каждый день Зинаида с младшей дочкой на руках отправлялась на поиски подруги. Одних Варвар она встречала дома, к другим приходилось заходить на работу, но все напрасно. Той, которая была нужна, не было.

И вот, наконец, еще один дом. Закрытые ставни, высокий забор. На калитке дощечка с надписью: «Злая собака». Сколько ни стучала Зина в ворота и ставни, никто не отзывался. Решила прийти вечером. Только перешла дорогу, неожиданно услышала скрип калитки, из которой в низко повязанном белом платке вышла старуха.

— Бабуся, — обратилась к ней Зина, — где Варя? Мне письмо ей нужно передать.

— Давай сюда. Я передам…

— Мне ее лично нужно.

Старуха, колюче взглянув из-под бровей, буркнула:

— Не живет она здесь. Со шпаной уехала. А мне нянчиться с ее выродком приходится, — и прошла мимо, ни одним взглядом не удостоив больше Зину.

«Врет старая. Не могла ей Варя дочку свою оставить», — подумала Зинаида и пошла к соседям. Может, они что-нибудь знают о подруге?

То, что она услышала, насторожило ее и заставило обратиться в прокуратуру.

* * *

Нашли Варю мертвой через несколько месяцев. Ее останки извлекли из озера, заросшего камышом. На чердаке дома, где проживал убийца, обнаружили бархатное платье, подаренное Варе ее матерью к свадьбе. Только в суде узнала Зина, что за день до смерти подруги стоял в доме Приданниковых настоящий содом. Свекровь буйствовала, выгоняя Варю из дома. «Не уйдешь сама, убью, если этот дурень не решится», — кричала она, швыряя в сноху чем попало.

Муж замахнулся утюгом, но отошел, увидев, что жена не прячется, не плачет, как обычно, а с презрением смотрит на него. Смотрит и молчит. Такого взгляда не видел он раньше. Она всегда была смиренной, робкой. Съежился Прокопий, как-то сразу став меньше.

А Варя пошла к плачущей дочке, взяла ее на колени, приласкала, успокоила. Задумавшись, долго сидела, не слыша колючих и бранных слов свекрови. Переполнилась чаша. Хватит. Ничего хорошего не видела она в этом доме.

Осторожно положила дочку на кровать, прикрыв пуховым платком. Тихо вышла из дома. Все! Больше терпеть не будет. Дочь сама воспитает. Неправда, не пропадет! В ясли устроит. На работе всегда пойдут ей навстречу. Комнату дадут со временем…

Внезапно ее мысли прервал запыхавшийся от быстрого бега Прокопий.

— Куда ты, Варька? В суд жаловаться пошла, а? Посадить, значит, хочешь? Смотри, Варвара!

Посмотрела она в его бегающие глаза и твердо ответила:

— Нет, сначала к врачу схожу. Пусть он синяки посчитает, да сколько ребер ты мне сломал посмотрит, а в суд завтра успею. С меня довольно. Рассчитаться с тобой надо.

Трусливо оглядываясь по сторонам, муж стал уговаривать:

— Брось, Варвара! Давай лучше уедем в другой город. Жить будем, как люди. Дочь у нас. Чего людей-то смешить?

Беспокойно пролежала она до утра, не зная, верить или нет этому обещанию. А утром, вымыв пол и приготовив завтрак, Варя надела бархатное платье, собралась к отъезду. Вышла на улицу, за ворота, ожидая Прокопия.

Соседка, увидев Варвару, пошутила:

— Не на бал ли, Варечка, снарядилась с утра пораньше?

— Не говори! Мы с Прошей решили уехать. Ой, Настенька, неужели я из этого ада выберусь? Даже не верится.

— Зря ты ему веришь! Тех двух твоих детей, которые умерли, заморила старая ведьма, умышленно простудила. Каши сварить и то не хотела. Холодной водой поила, а молоком торговала. Все ей, кулачке, богатства мало. Ты в роддоме лежала последний раз, я твоему-то возьми, дура, да пожалуйся, так, мол, и так, а он на меня же накинулся: что, говорит, ты в чужое семейное дело суешься? Зря я промолчала тогда. Надо было в прокуратуру сходить.

— Что ты, Настя, — вступилась за мужа Варя, — девочки-то от воспаления легких умерли!

— Холодной водой поить, как не будет воспаления? Звери они, а не люди. Уходи ты от них совсем!

Из калитки выглянула свекровь, и Варя быстро отошла от Насти. Больше никто Вари в городе не видел. На станцию она и Прокопий опоздали, а ближайший поезд отправлялся через пять часов.

— Пойдем, Варвара, пешком. До Чебаркуля всего пятнадцать километров. Дорога лесом. По пути два озера. Выкупаемся, отдохнем, — предложил муж.

И она пошла, взяв его за руку. С самой свадьбы не ходили они так.

— Жалко, дочку не взяли. Хорошо-то как! Я бы ее сама всю дорогу несла. Озеро бы она посмотрела, ни разу ведь не видела, — сказала Варя.

Прокопий молчал.

У озера присели. Варя разложила хлеб, колбасу, сыр. Он достал из кармана поллитровую бутылку водки, привычным движением выбил пробку и начал жадно пить через горлышко, временами останавливаясь, чтобы перевести дыхание.

— Ну, чего глаза пялишь? — вдруг неожиданно и резко сказал Прокопий. — В суд надумала пойти? Жить с тобой не буду. Мне мать похлеще тебя бабенку высватала… Думаешь, алименты получишь? Фигу!.. — и он с яростью набросился на Варвару.

Разбив висок бутылкой и ударив в лицо сапогом, Прокопий еще долго глумился над безжизненным телом. А потом, сняв с мертвой бархатное платье, поволок труп в камыши, зайдя по пояс в озеро с вязким дном…