Трагедия диких животных - [62]

В последнее время на животных обрушилась новая напасть: для борьбы с насекомыми-вредителями начали применять различные инсектициды, опыляя ими огромные пространства. Некоторые из этих химикатов, в частности всем известный ДДТ, обладают способностью аккумулироваться, накапливаться в организме. И вот через сложную цепочку как бы промежуточных хозяев – земляных червей, водных беспозвоночных и даже рыб – ДДТ уже во вредных, часто смертельных дозах стал поступать к теплокровным животным – птицам и зверям. Отсюда массовая гибель дроздов, питающихся земляными червями, массовая гибель поганок, которые кормятся рыбой. А некоторые хищные птицы, например беркуты Шотландии или соколы сапсаны, если и не погибают, то в значительной мере теряют плодовитость, что в конечном итоге приводит к тем же результатам.

Много животных гибнет на автомобильных дорогах. Гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Датский биолог Л. Гансен доказал, что на дорогах Дании ежегодно погибает под колесами автомашин более миллиона разных птиц. В ФРГ число погибших таким образом птиц доходит до миллиона, да, кроме того, находят смерть около 300 тысяч зайцев и 720 тысяч ежей. В Швеции жертвами автомобилистов в 1963 году стали 1700 косуль и 1000 лосей.

Нарушение технологии посева протравленного зерна, неразумное планирование добычи промысловых животных без учета состояния их численности, непродуманная акклиматизация, капризы моды, стимулирующие внезапное увеличение спроса (а стало быть, и добычи) на какое-нибудь животное (то «в цене» эгретки белых цапель, то леопардовые шкуры или крокодиловая кожа и т.д.), нелепые суеверия – да разве перечислить все те причины, которые имеют общее следствие: уничтожение, гибель животных.

Особенно туго приходится тем животным, для которых несчастливым образом сочетаются неблагоприятные изменения ландшафта с активным прямым преследованием со стороны человека. Например, стрепет исчез на значительной части ареала, потому что степи, где он жил, распаханы, а на посевах он не гнездится. Уже одно это произвело сдвиг в численности стрепета. Одновременно усилилось преследование его «охотниками» на зимовках, площадь которых тоже резко сократилась. В результате стрепет буквально на глазах стал исчезать: сейчас можно проехать по казахстанским степям тысячи километров и ни разу не увидеть этой красивой птицы, не услышать характерного звона ее крыльев. И стрепет отнюдь не одинок в своем несчастье.

Говорить о всех животных, которые попали в бедственное положение, сейчас не ко времени и не к месту. Мне хочется только отметить два обстоятельства.

Во-первых, все животные по-разному относятся к соприкосновению с человеком, к его деятельности, по-разному реагируют и на изменения ландшафта, и на прямое преследование. Одни из них совершенно не мирятся с культурным ландшафтом, вступают в неразрешимый конфликт с человеком. Такие виды в большинстве своем уже исчезли, а те, которые еще сохранились, несомненно, обречены. Другие, более пластичные экологически, находят новые возможности для жизни, перестраивают свою биологию, приспосабливаются к соседству человека и даже могут увеличиваться в числе, благоденствовать в рамках культурного ландшафта. Таких видов большинство, и для их сохранения необходимо только исключить перепромысел, предотвратить прямое истребление. Тогда они заселяют культурный ландшафт, создавая очень высокую плотность животного населения. Например, в такой небольшой стране, как Венгрия, обитает 20 тысяч благородных оленей, 80 тысяч косуль, миллион зайцев, 600 тысяч фазанов, 650 тысяч серых куропаток. Это – много, очень много!

Наконец, для третьих животных культурный ландшафт представляет собой наиболее благоприятную среду обитания, создает новые возможности для расселения. Такие виды вне культурного ландшафта практически не встречаются. Излишне говорить, что фауна будущего будет состоять из представителей двух последних групп.

Второе, на чем я хотел бы остановить внимание,- это сам процесс вымирания вида, его последовательность, его стадии. Если речь идет не о катастрофе, то обычно он начинается задолго до появления резких симптомов тревожного положения, исподволь. Исходным моментом этого процесса всегда бывает сокращение численности вида под влиянием прямых причин. Затем как следствие вступает в действие другой механизм: снижение плодовитости из-за того, что в массе животные не доживают до зрелого возраста, жизнь их становится короче, нарушается соотношение полов, увеличивается смертность от случайных причин и т.д. И тогда смертность начинает преобладать над рождаемостью. В итоге численность падает до какого-то критического уровня, когда обратный процесс уже невозможен, и тогда вид обречен, его уже нельзя спасти от вымирания, даже взяв под полную охрану. Печальный пример тому судьба американского белого журавля (Grus americana). В середине прошлого века эта удивительная птица гнездилась на пространстве от Маккензи и Гудзонова залива до Небраски и Айовы, хотя численность ее была уже тогда невысокой (всего около 1300-1400 особей). В 1963 году, когда американский журавль уже давно был взят под защиту закона, общая численность его составляла всего 33 птицы. Американские орнитологи и любители природы предприняли чрезвычайные меры: каждый журавль теперь охраняется «персонально» как в гнездовом районе (гнезд его, правда, не видели с 1922 года), так и на местах зимовок (на морских побережьях Луизианы, в Техасе и Мексике). Мало того, во время перелета птиц сопровождают специальные патрульные самолеты. Одним словом, браконьерское убийство журавля полностью исключено. И тем не менее в 1965 году их было уже всего 20. А главное: среди них уже нет молодых птиц! Видимо, размножение американского журавля прекратилось. Раз так, то через несколько лет эта птица пополнит «черный список» – перечень исчезнувших видов. Правда, несколько особей (всего 7) еще имеется в зоопарках мира, но связывать с ними надежды на воскрешение белого журавля решительно нет никаких оснований.