Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? Правда Сталина - [9]

Имбецилы демократии патологически, физически, интеллектуально не могут понять того, что выдающийся агент советской внешней разведки «Старшина» понимал еще тогда, в тяжелейшие месяцы 1941 г. При встрече с представителем советской разведки в Берлине в октябре 1941 г. «Старшина», размышляя вслух о сложивнгемся тяжолом положении СССР, заявил, что иначе не сложилось бы антигитлеровская коалиция. «Старшина» сам был аналитиком разведки и потому прекрасно понимал, что же и во имя чего сделал Сталин (об этом было рассказано в д/ф «П. Веденяпина о «Красной капелле», который был показан по ОРТ 20.09. 1998).

Единственное, чего «Старшина», конечно же, не знал и не мог знать, так это то, что Сталин дважды письменно приказывал войскам перейти в состояние баевой готовности, а по большому-то счету — троекратно, если не более, но увы! И в итоге антигитлеровская коалиция оказалась создана ценой невероятной трагедии и РККА, и народов СССР, чего Столин, естественно, не предполагал, не планировол и уж никак не ожидал именно таких масштабов трагедии, хотя и прекрасно поннмал, что война — это не только очень жестокая штука, но и трагедия по определению!

Что же до того, кого Главный маршал авиации А. Е. Голованов предлагал «повесить за одно место», то есть до Жукова, mo в какой-то степени трактовку последнего можно «понять» — в 13.00 по московскому времени 22 июня 1941 г. И. В. Сталин «врезал» обоим полководцам, то есть Тимошенко и Жукову: «Внезапность нападения, разумеется, имеет важное значение в войне. Она дает инициативу и, следовательно, бсыьшое военное преимущество напавшей стороне. Но Вы прикраваетесь внезапностью. Кстати, имейте в виду — немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии»[8].

И «врезал», как увидим чуть позже, в высшей степени обоснованно — ни Тимошенко, ни Жуков не имели права произносить это слово: ведь сами же писали директиву № 1, не говоря уже об ином.

Однако куда интересней одна пикантнейшая особенность этого феноменального парадокса трактовки Жукова; в момент, когда он ее излагал, маршал еще прекрасно помнил, и помнил до конца своей жизни, чему сохранились даже документальные подтверждения, что все положения его трактовки, мягко говоря, не способны претендовать даже на самый минимум адекватности подлинным фактам подлинной же истории…

Потому что по абсолютно обоснованному — в силу документальной выверенности по хранящимся в архивах секретным данным разведки — мнению многолетнего начальника ГРУ генерала армии П. И Ивашутина, «ни в стратегическом, ни в тактическом плане нападение фашистской Германии на Советский Союз не было внезапным»[9]. В самом деле, о какой, например, внезапности в стратегическом, военном смысле слава может идти речь, если о той же стратегии так называемой «молниеносной войны», то есть давно всем известного блицкрига, все наши военные, особенно высшее командование, знали самое позднее с 1935 г., когда была опубликована книга известного еще со времен Первой мировой войны прошлого столетия германского генерала Э. Людендорфа — «Тотальная война» (Ludendorf E. Der Totale Krieg. Munchen, 1935). Именно на ее страницах наиболее полно описывалась столь прочно овладевшая умами нацистской верхушки и генералитета идея блицкрига (конечно, «творческое наследие» германского генералитета и военных теоретиков этим далеко не исчерпывается — герры генералы понаписали изрядное количество статей, монографий и книг, как, впрочем, и наши, и нам еще не раз предстоит вернуться к этому вопросу на страницах книги)[10].

Между тем тщательное наблюдение за «полетом творческой мысли» генералитета страны наиболее вероятного противника является одной из приоритетных задач не только военной разведки, но и аналитических подразделений Генштаба любого государства, тем более крупного.

Впрочем, бог с ними, с книгами-то, хотя, конечно, они очень важны. Куда резонней сослаться на то, что с 1 сентября 1939 г. все воочию наблюдали, как идеи блицкрига «на деле», то есть огнем и мечом, воплощались в жизнь — ведь тогда началась Вторая мировая война.

…Во многих исследованиях нередко приводится такое признание Жукова, сделанное маршалом уже в послевоенное время: «Самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащие выводы из начального периода Второй мировой войны»[11].

Честно говоря, трудно noнять, что имел в виду маршал. Трудно потому, что он nonpocmy солгал, о чем свидетельствует содержание его же доклада на декабрьском 1940 г. совещании высшего командного состава РККА и исключительно в речи наркома обороны С. К. Тимошенко на том же совещании. Зато естественен mym же возникающий вопрос: а кто, собственно говоря, мешал-mo своевременно ликвидировать этот «самый крупный пробел», если, конечно, он был? Неужели Слалин?! Да нет, факты упрямо свидетельствуют совершенно об ином. Удивительно, но ведь и нарком обороны маршал С. К. Тимошенко на декабрьском 1940 г. совещании высшего командного состава РККА во есеуслышонис заявил: «Всмысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового»?!