Трагедия 1941 года - [40]

Миф вокруг этой речи стали складываться буквально на следующий день после ее произнесения Сталиным. Обычно его используют для «доказательства» якобы обоснованности вынужденно нанесенного Гитлером «превентивного удара» по Советскому Союзу. Как правило, все исходят из того, что-де речь Сталина 5 мая 1941 г. по своему содержанию была якобы «агрессивной» и «антигерманской». Распространителям и толкователям этого мифа — несть числа как в нашей стране, так и за рубежом. Споры вокруг истинного смысла и значения этой речи продолжаются до сих пор, периодически превращаясь в ожесточенные перепалки между историками.

На самом же деле спорить не о чем. Прежде всего потому, что «за любым крупным событием, за спиной каждого государственного деятеля, причастного к этим событиям, стояли (и стоят. — A.M.) разведчики, однако авторы научных хроник — то ли из-за высокомерия, то ли из чувства брезгливости — игнорируют их вклад и редко называют их имена…»[22].

* * *

Дело, конечно, не столько в высокомерии или брезгливости «авторов научных хроник», сколько в том, что разведки беспрецедентно чрезвычайно редко афишируют свою деятельность и конкретные дела. Как правило, это происходит спустя многие и многие десятилетия, или, что чаще всего, вовсе не раскрывают суть своих операций. Обычно разведки говорят лишь о тех делах и тех операциях, а также разведчиках и агентах, о которых, помимо воли самих разведслужб, каким-то образом уже стало известно широкой общественности. Это вполне нормальная практика разведывательных служб всего мира. Однако и в этих случаях они говорят ровно столько, сколько позволяют соображения безопасности разведывательной деятельности, особенно же соображения безопасности разведчиков и агентов, прежде всего ценных. Так что нет ничего удивительного в том, что «авторы научных хроник» не говорят о роли разведок в тех или иных событиях. Особенно по «горячим следам». Хотя и бывают исключения. Иное дело, когда разведки (и вообще спецслужбы) уже официально предали гласности некоторые из своих операций, а также ранее секретную информацию, знать о которой в период ее особой актуальности имели право только считанные лица из числа высшего военно-политического руководства государства. Вот тут-то действительно непонятно, какими соображениями руководствуются «авторы научных хроник», игнорируя официальную информацию разведывательных служб. И опять-таки скорее всего это происходит не из-за их высокомерия или брезгливости, а вследствие простого неумения адекватно историческим реалиям оперировать раскрытой разведслужбами информацией в исторических исследованиях. Это действительно повсеместное явление, резко обедняющее эти исследования, а нередко приводящее и к ложным, а то и преднамеренно ложным выводам. Что, к слову сказать, в историографии трагедии 22 июня 1941 г. буквально на каждом шагу. Между тем по отношению ко всем историческим исследованиям данные разведки, тем более доложенные в свое время высшему руководству государства, являют собой как бы эталонную информацию для контроля выводов в этих исследованиях. Ибо только адекватное историческим реалиям оперирование такой информацией дает шанс правильно понять те или иные действия лиц, получивших эту информацию. Выдающийся германский военный разведчик времен Первой мировой войны — полковник Вальтер Николаи — во время одного из допросов на Лубянке обронил такую фразу: «Став историком, я сохранил менталитет разведчика». Понятно, что подавляющее большинство историков пришли в эту науку не из разведки. А потому им не сохранять менталитет разведчика надо, а пытаться проникнуться этим менталитетом, дабы правильно оценивать рассекреченную информацию и не менее правильно оперировать ею. Хотя бы потому, что если говорить образно, то История — это разведка, разведывающая назад! И она обязана быть точной.

* * *

Всё это к тому, что практически все без исключения упускают из виду самое главное: подлинным «виновником» — именно так, в кавычках «виновником» — формирования этого мифа был лично Сталин! Потому как в действительности это был миттельшпиль глобальной разведывательно-политической блицоперации по оказанию стратегического влияния на руководство нацистской Германии в целях удержания его, хотя бы на время, от попытки вооруженного нападения на СССР! По его приказу советская разведка запустила в оборот с небольшим интервалом две совершенно противоположные дезинформационные версии этой речи. Одна версия в мае — начале июня 1941 г. была подброшена германской разведке (использовались каналы германских журналистов в Москве), другая же — после начала войны — была подкинута британской разведке. Обе версии не имели ничего общего с тем, что он на самом деле произнёс в Кремле 5 мая 1941 г.

С помощью подброшенной германской разведке версии накануне войны Сталин пытался еще раз повлиять на Гитлера, подтолкнуть, елико было возможно, к открытию нового раунда советско-германских переговоров в целях предотвращения и оттяжки хотя бы на некоторое время фатально неминуемого военного столкновения. Это было обусловлено следующими причинами.