Трагедии моря - [10]

По мере того как в начале XVIII века ружья и порох становились все дешевле и доступнее, истребление копьеносов приобрело новый размах, о чем свидетельствует такая запись, сделанная на острове Кейп-Бретон примерно в 1750 году: «Весной великое множество птиц летит к местам кладки на птичьих островах. Во время этой чудовищно-кровавой бойни мы ежедневно делаем до тысячи выстрелов».

С каждым новым столетием росли масштабы опустошения, причиненного «охотой» на взрослых птиц, как на подлете к гнездовьям и вылете с них, так и на самих гнездовьях. Уже в 1900 году охотники за один день настреливали с плоскодонок на северном побережье залива Св. Лаврентия «по полбарказа птицы, что означало около четырех-пяти сотен гаг, турпанов, буревестников, чаек и т. п.».

Помимо уничтожения взрослых особей и части подросшего молодняка, что уже было достаточно страшным злом для морских птиц, охотники продолжали грабить и их гнездовья, забирая оттуда яйца. Начался этот грабеж в относительно небольших размерах с нерегулярных посещений птичьих колоний судовыми командами и рыбаками с целью добыть себе пропитание. Примерно в 1620 году Джон Мэйсон писал о жизни на Ньюфаундленде: «Морская дичь — это белые и серые чайки, пингвины, атлантические чистики, полярные чайки, тупики и прочие виды птиц… [и] все они щедро одаряют нас своими яйцами, такими же вкусными, как индюшачьи или куриные; запасы яиц на острове непрерывно пополняются».

Обстановка начала меняться с наступлением XVIII века: к этому времени быстрый рост населения на Атлантическом побережье стимулировал создание товарного рынка для многих «продуктов» суши и моря, включая… яйца морских птиц. Сбор яиц на продажу стал теперь прибыльным делом, и профессиональные сборщики прочесывали берега, обирая каждое обнаруженное ими гнездовье. Примерно к 1780 году американские сборщики яиц до такой степени разорили колонии птичьих островов восточного побережья Соединенных Штатов, что они уже не могли больше удовлетворять растущий спрос на яйца в таких городах, как Бостон и Нью-Йорк. В результате прибыльный экспорт яиц морских птиц перешел в руки дельцов из северных британских колоний.

Как и следовало ожидать, копьенос оказался главной жертвой в те далекие времена, когда он еще водился в изобилии. Аарон Томас оставил нам следующее краткое описание сбора пингвиньих яиц в районе Ньюфаундленда:

«Если вы отправляетесь за яйцами на остров Фанк и хотите наверняка заполучить их свежими, придерживайтесь следующего правила: вы сгоняете с места, убиваете и сгребаете несчастных пингвинов в кучу. Затем вы сгребаете в кучу все их яйца так же, как вы это делаете с опавшими яблоками в вашем саду… эти яйца, пролежавшие какое-то время, уже несвежие и непригодные, однако, очистив от них участок земли… вы покидаете его на день-другой… а вернувшись после этого на прежнее место, находите там много яиц, наверняка свежих!»

Если, как утверждали на острове Сент-Килда, самка копьеноса откладывает всего лишь одно-единственное яйцо и в тот год, когда оно было уничтожено, кладки больше не происходит, то нетрудно себе представить результат подобного массового опустошения.

Один английский капитан, изучавший промысел яиц в районе Ньюфаундленда, сообщал в своем рапорте: «Отряды отправляются [на острова Фанк] на добычу яиц и пера. Раньше этот промысел приносил порядочный доход, однако в последнее время в результате кампании истребления эти доходы здорово сократились. Впрочем, говорят, что на каком-то судне за один рейс выручили чистыми двести фунтов стерлингов».

Постскриптумом к этому звучит еще одно сообщение, сделанное Уильямом Палмером после посещения острова Фанк в 1887 году:

«Какое же множество птиц должно было обитать на этом пустынном острове в прежние годы, когда он, вне сомнения, кишмя кишел бескрылыми гагарками, кайрами, гагарками, тупиками, полярными крачками и олушами и ничто не нарушало их безмятежного существования, разве что случайные набеги ныне исчезнувших индейцев с Ньюфаундленда. Но как?все изменилось после того, как его начали грабить белые рыбаки; сегодня, если не считать полярных крачек и тупиков, остров кажется необитаемым. [Если] раньше здесь за один раз набирали по шестнадцать бочек яиц кайр и гагарок для отправки в Сент-Джонс[20], то мы не увидели и дюжины яиц».

Именно Джону Джеймсу Одюбону мы обязаны наиболее ярким описанием «яичного» бизнеса. В июне 1833 года Одюбон посетил Новую Шотландию, где он встретил компанию сборщиков, которые, собрав что-то около сорока тысяч яиц морских птиц, продавали их перекупщику в Галифаксе по двадцать пять центов за дюжину. Несколькими днями позже во время визита на один из птичьих островов он встретил там двух сборщиков, которые «набрали восемьсот дюжин яиц кайр, а всего наметили собрать две тысячи дюжин… Множество разбитых яиц распространяли по всему острову невыносимое зловоние». Однако лишь в 1840 году, когда Одюбон провел несколько недель на северном побережье залива Св. Лаврентия, он до конца ощутил весь ужас этого омерзительного бизнеса. Ниже приводится его отчет в сокращенном варианте: