Товарищ милиция - [35]

Такие клубы в Краснокамске начали создаваться больше десяти лет назад. Первые их воспитанники уже выросли, а Таисия Андреевна вместе со своим активом думает, как привлечь в клубы всех подростков, как сделать, чтобы всем было интересно. Она идет в школы и выясняет, что, по мнению ребят, мало еще в клубах технических кружков, и на комиссии по делам несовершеннолетних доказывает, что необходимо учесть мальчишечьи запросы. Идет на прием к хозяйственным и партийным руководителям города, напоминает, что на детских площадках нужны воспитатели-мужчины. Приходит время — и сооружен автодром, начинают работать кружки друзей ГАИ, стрелковый, служебного собаководства, самбо.

А Таисия Андреевна снова хлопочет… Ей очень хочется, чтобы в детской комнате милиции было как можно меньше посетителей.

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

Поздний вечер. Тихо в детской комнате милиции. Только что ушел школьный патруль — две девочки и трое мальчиков. Инспектор Ида Целищева читает в журнале происшествий их записи. Улыбается: боевые ребята, а грамматику им нужно подтянуть. Таисия Андреевна сейчас на очередном обходе. Наиболее трудные семьи она непременно посещает сама. Наконец хлопает входная дверь и на пороге появляется долгожданная хозяйка. Она замерзла, потирает руки, лицо озабоченное.

— Была у Чепкиной. Опять пьяная, мальчишка голодный. Два года парню, а сколько горя уже видел. В комнате грязь, бутылки. Стала стыдить, а с нее как с гуся вода. Соседки взяли Андрейку, накормили. Когда уходила, он уже спал… А я все переживаю, что сплоховала. Обычно беру с собой на обходы что-нибудь, а сегодня ничего не взяла, ни пряничка, ни конфетки… Все не могу глазенки его забыть.

Уже ушла Ида, в доме напротив погасли огни, а мы все говорим. Потом идем по ночному городу, и Таисия Андреевна, обычно сдержанная и даже стеснительная, рассказывает, горячится:

— Может быть, я и несправедлива, но, если что случается с ребятами, — всегда взрослых виню. Может быть, потому, что я всю жизнь с ребятами, ближе они мне, хотя в детскую комнату милиции работать попала случайно…

Случайно? А может быть, и нет.

Родилась она в селе Александровка, в центре России, в песенном Воронежском крае. Ее баловали, насколько можно баловать младшую в большой крестьянской семье. Училась, мечтала. Война оборвала все планы и все мечты. Десятый класс она заканчивала, как и все сверстники, в тревоге за судьбы близких (старшие братья уже воевали), за судьбу страны.

Их десятый сдал всего два экзамена, и больше учеников уже не называли мальчиками и девочками. Они были бойцами трудового фронта. Рыли траншеи. А вскоре она простилась с матерью и ушла в действующую армию. Телеграфистка авиационных частей сержант Герасимова воевала под Москвой, под родным Воронежем, под Ленинградом, закончила войну в Берлине. Всякое было на войне. Однажды под Ленинградом их, девушек-телеграфисток, поставили охранять склад. Ее пост был дальним, вокруг лес, ветер раскачивает деревья, а ей все кажется, что кто-то крадется. А когда услышала в ночной тишине шаги — это шла смена, — не выдержала, закричала: «Мама!» От нервного напряжения бывали приступы куриной слепоты. Они были совсем девочки тогда, Тася и ее подруги.

Хорошим солдатом была Таисия Герасимова: ее ратные подвиги отмечены многими боевыми медалями. Двадцати лет встретила победу. И сразу домой, к маме. И сразу вопрос: что делать? Хотелось учиться, в будущем видела себя учительницей, но надо было работать, помогать матери. Позвала ее к себе в Краснокамск сестра. Вот так, случайно, оказалась Тася Герасимова в городе на Каме. Первое время удивляло название города — Краснокамск. Потом поняла: все на Западном Урале так или иначе связано с Камой. Вот и Краснокамск стоит на Каме и пошел-то от бумкомбината, а бумкомбинат лесом питается, что идет по Каме. Красота здесь неописуемая, сосны как в сказке…

Комсомолка, она прежде всего пришла в горком комсомола. И ее направили в детскую комнату милиции.

— Было трудно, — вспоминает Таисия Андреевна, — и не только потому, что время было нелегкое, многие семьи остались без кормильцев, горя хлебнули и дети, и взрослые. Работать было трудно потому, что одна была. Поначалу никакой связи ни с кем. И поняла я: один в поле не воин. Обратилась в горком комсомола, в горком партии, в школы. Сейчас контакты у меня самые тесные. Успех любой работы в единении, ну, а нашей — еще и в доброте. По-моему, доброта и есть главное в нашей работе… А меня однажды бывший подопечный упрекнул: все, говорит, у вас хорошо, да вот только очень вы добрая. Тогда уже он совсем взрослый был, рабочий человек, в армию собирался, а я вспомнила его таким, каким первый раз встретила, после побега из дому…

Немытый, обросший, наверное, голодный — вон как смотрит на хлеб с колбасой. Лицо напряженное, замкнутое. Не первое «путешествие», знает: нотации будут читать. Таисия Андреевна провела легкой рукой по мальчишеской голове.

— Иди умойся.

Потом накормила, напоила чаем, спросила:

— Хочешь, достану тебе щенка?

— Настоящего? — У мальчика глаза округлились.

— Конечно… Вырастишь — будет овчарка.

Долго еще не давался в руки этот упрямый Борис-барбарис. Но из дому больше не убегал, и в школе тоже дела постепенно наладились. Все время проводил со щенком.