Товарищ американский президент - [27]

Потом, конечно, Америка одумалась. Но было слишком поздно. Мир давно умчался вперед по монорельсам прогресса. Женское правительство, осознав всю неправильность собственной политики, затребовало обширную гуманитарную помощь, беспроцентные ссуды и безвозмездные экономические пособия.

Первыми, понятное дело, откликнулись русские люди. В Америку пошли караваны с гуманитарными куриными яйцами и селедочной икрой. У нас этого добра всегда навалом было. Целыми косяками устремились в сторону многострадальной страны тяжеловесные аэробусы с посылками от простых и честных российских налогоплательщиков. Шерстяные носки, табачок, одноразовая посуда и разбавленная водка для медицинских целей.

Я хорошо помню то время, когда на каждом углу столицы стояли титановые урны, в которые сердобольные россияне складывали кровные сбережения. На каждой такой урне красовался лозунг: – "Америка тоже страна!"

– Подъезжаем, командор, – вырвала из глубокого раздумья Милашка. – За бортом тридцать градусов жары, пониженная влажность, кровожадные твари, голодные крокодилы. В пределах видимости ни одного квасного ларька. И какие-то люди в пиджаках.

– Местные представители федеральной базы расследований, – пояснил Боб, выглядывая в боковую форточку. – Вроде нашей оборонной разведки, только местного масштаба. Крутые ребята, они меня еще у президентской дачи гоняли, когда я с протестами против политики правительства выступал.

Я знал о революционном пятне в биографии Боба. В его личном деле темным по светлому было написано, что он, Роберт Клинроуз, будучи еще гражданином Америки, проявил себя как неукротимый борец за свои права. За это янкеля и пропустили без очереди через границу во времена восьмой американской депрессии. И не только пропустили, но и выдали российский паспорт и даже зачислили без тщательного конкурса в подразделение "000".

– Форма одежды повседневная. Милашка, спусти парадный трап. Инструменты не брать, сначала узнаем, что за проблемы. Герасима не будить, его время впереди, пусть сил набирается.

– Командир! – второй номер топтался рядышком и мялся так, словно в ванной комнате испортился универсальный нужник.

– Что вам, Роберт? – во время работы никаких панибратских отношений с подчиненными. Тем более, что командиры подразделения "000" долго не забывают подачки в виде ходидодей.

– Мы в Америке, командир, – честные глаза Боба заглянули в не менее честные глаза командира. – Языком нашим, как я понимаю, вы, товарищ майор, не владеете. А я умею. Может, стоит представиться мне командиром спецмашины? Престиж Родины, как никак.

Рациональное зерно в заявлении второго номера имелось. Для командира спецмашины подразделения "000" нет ничего более важного, чем сохранение престижа Отчизны. Не станешь же объяснять местным товарищам, что в Академии, где обучается младший и старший командный состав Службы "000" не нашлось ни одного профессора мало-мальски владеющего американским диалектом.

– Милашка! Пометь в черных самописцах, что я, майор Сергеев передал бразды правления тобой и всеми нами в руки лейтенанта Роберта Клинроуза. Впредь и до особого распоряжения вся ответственность и приоритет в приказах принадлежит второму номеру.

– Командор, не сходи с ума, – жарко зашептала Милашка по личной линии. – Янкель натворит проблем, а расхлебывать все одно тебе придется. Да и Устав не предусматривает передачи в экстремальных условиях.

– Экстремальных условий пока не видно, – ухо от личной линии свербело и пришлось прочистить его пальцем, – пусть командует.

– Тогда хотя бы возьмите универсальный переводчик. Ответить не ответите, но понимать будете все.

Универсальный переводчик специальный, по документам УПС, был разработан гениальными российскими учеными двадцать лет назад в эпоху освоения африканских саванн. По виду кусок пластыря, по сути сверхсекретное волокно, преобразующее любую незнакомую речь в простой и доходчивый русский. Зря я, наверно, все это объясняю. Принцип работы универсального переводчика есть государственная тайна, а сам пластырь выдается командиру Подразделения под три подписки о неразглашении и одну торжественную клятву на Конституции. В присутствии Президента, естественно.

Прилепив УПС на шею, я приготовился спуститься по парадному эскалатору и радостно поприветствовать американских друзей. По-простому, по-русски. Обняться там троекратно, по плечам похлопать. Матрешку электронную, которая и по дому прибраться может и квартирку гавканьем сохранить, в качестве сувенира поднести.

Но Боб, получив неограниченные полномочия, решил все сделать по-своему.

– Работаем, мальчики! – захлопал он в ладоши, суетливо бегая по кабине. – Милашка, слушай приказ. Когда здороваться станем, сыграй нам пару куплетов из национальных гимнов. Герасима обязательно разбуди. Пусть найдет в багажном отсеке столик раскладной. Накроет, как положено. Командир, я твой мундир с орденами возьму? Спасибо, командир. И не называй меня, пожалуйста, Бобом. Я ж в майорском мундире. Пингвина куда спрятали? Мне что ли со шлангом стоять.

– Каким шлангом? – вставил я робкий вопрос.

– Фонтан. Вода. Прохлада. Солнцепек, – коротко отмахнулся Боб и, одернув мундир с моими погонами и моими орденами, печатая шаг, направился к эскалатору.