Тот же самый страх - [7]

– Прошу вас, садитесь, джентльмены! – пригласил хозяин. Все промолчали.

Полковник Торнтон едва взглянул на Хлорис и тут же деликатно отвел глаза. Атмосфера накалялась; Хлорис откровенно наслаждалась предстоящим скандалом.

– Ах, полковник Торнтон! – пожурила она. – Как вы на меня смотрите! Мне, право, неловко! Полагаю, положение несколько деликатное.

Полковник сбросил официальную маску.

– Откровенно говоря, леди Гленарвон, – заявил он своим высоким звучным голосом, – мне чертовски не по себе… то есть находиться в дамском будуаре!

– Конечно, конечно! С другой стороны… – Хлорис наградила его тем же кокетливым взглядом, что и всех прочих.

Полковник Торнтон был дамским любимцем – леди очень нравились его властная внешность, орлиный аристократический нос, высокие скулы и губы, всегда изогнутые в презрительной усмешке.

Полковник в парадной форме, казалось, занял собою все пространство. Под мышкой он держал свою огромную треуголку, украшенную белым коротким плюмажем. Короткий алый мундир от ворота до талии украшали золотые шнуры и вертикальный ряд золотых пуговиц. От левого плеча к правому бедру шла белая портупея, к которой снизу была прикреплена патронная сумка.

– С другой стороны, – продолжала Хлорис, – не стоит слишком уж нападать на моего бедного мужа. Это он, знаете ли, пожелал пригласить сюда и вас, и вашего сына.

– Он?! – переспросил пораженный полковник, дергая головой над высоким черным воротником. – Он?!

– Вот именно! Ведь правда, милый Филип?

Полковник Торнтон нисколько не смутился. Наоборот, он издал тонкий смешок, похожий на ржание. Тяжелая парадная сабля звякнула о белые бриджи и начищенные сапоги, когда он шагнул к Филипу и хлопнул его по спине.

– Знаете, Гленарвон, – заявил он покровительственно-дружелюбно, – вы чудак! Ей-богу, чудак!

Филип отстранился и, внимательно глядя на полковника, молча склонил голову.

– Не стоит проделывать такие штуки слишком часто, – предупредил полковник, словно распекая любимую собаку. – Вас могут неправильно понять. Что ж! Ни слова больше! – Он прищурил бледно-голубые глазки. – Кстати! Что же вы от меня хотите?

В будуаре вдруг установилась мертвая тишина. Было слышно только, как за плотными шторами тихо шелестит дождь.

– Я хотел, – звонко проговорил Филип, – обсудить с вами наше возвращение домой.

– А, вот оно что! – беззаботно откликнулся полковник, будто отмахиваясь от Филипа.

Он подошел к окну, отдернул занавес и высунул свой орлиный нос наружу.

– Чертовски мило с вашей стороны, – продолжал он, в последний момент удержавшись, чтобы не подмигнуть сыну, – уступить мне свое место в карете. Я вам очень признателен. Да, очень признателен! – Он осклабился. – Ну вот! Так уже бывало прежде, а? Это ведь не важно.

– Для вас важно, полковник Торнтон.

– Да? Почему?

– Потому что вы не едете в карете.

– Кончайте дурить, Гленарвон! Нет времени! Какого черта вы там бормочете?

– Изъяснюсь четче, – громче проговорил Филип. – Сегодня вы намеревались вернуться к себе?

– Да!

– Отлично! В таком случае можете ехать верхом или нанять экипаж. Можете ехать домой или убираться ко всем чертям – мне все равно. Но если вы ступите в мою карету, сэр, я с превеликим удовольствием вышвырну вас оттуда. Теперь вам понятно?

Хлорис вскочила было на ноги, но тут же снова села.

Полковник Торнтон, казалось, нисколько не разозлился – просто стал более спокойным. Но рука его принялась шарить в поисках белых перчаток, заткнутых за белую с золотом портупею.

– Знаете, Гленарвон… – задумчиво протянул он и шагнул к Филипу, стоявшему неподвижно. – Знаете, Гленарвон, – повторил полковник Торнтон, скаля белые зубы, – если бы вы не были инвалидом, если бы я не знал, что вы – распоследний трус, который боится пистолета и шпаги, я бы заставил вас, Гленарвон, заплатить за ваши слова.

Легко, небрежно он вытянул указательный палец правой руки и махнул снизу вверх, достав до жилетных пуговиц Филипа. Однако, прежде чем он добежал доверху, левый указательный палец Филипа пробежал снизу вверх по ряду его собственных золотых пуговиц и неловко, но довольно сильно и болезненно щелкнул полковника по горбинке на орлином носу.

Голова полковника Торнтона резко дернулась назад. С головы посыпалась пудра. Огромная черная треуголка упала на ковер.

Филип посторонился.

– Я пригласил вас, – вежливо сказал он, – чтобы расплатиться.

Полковник Торнтон осторожно поднял треуголку и выпрямился. Кровь бросилась ему в лицо, однако он был только изумлен.

– Черт меня побери! – почти прошептал он и повернулся к Хлорис. – Мадам, он сошел с ума! Клянусь, он просто спятил!

– Неужели, сэр, я этого не знаю? – вскричала Хлорис.

– Что же с ним стряслось?

– Не могу сказать. Какое-то время я надеялась… – Хлорис осеклась, лицо ее посуровело. – У него бывают перепады настроения и капризы, особенно когда он хочет тайно оказать кому-то услугу или сделать хороший подарок. Это часть его болезни. Но он никогда, никогда не был груб!

Полковник Торнтон подошел к ней. Потом зашагал по комнате, недовольно хмурясь; широкие голенища его сапог хлопали.

– Я не хочу причинять ему вреда, – жалобно произнес он. – Я уже говорил вам: надо мною будут смеяться, если я накинусь на этого голубка с пистолетом или шпагой. Пострадает моя репутация! Нет, ни за что! Черт побери, да зачем он вообще сюда явился? Чего он от вас хочет?