Тот случай между Илаем и Гвен - [12]

— А мне кажется, что все выглядит именно так, будто мне стыдно за что-то. Да, я закрываю страницу, но мне нужно это сделать с позиции силы. Пять месяцев… Я смогу это пережить, тем более мне не придется бывать там каждый день. Возможно, понадобится всего три или четыре съемки. Спасибо за твое участие, но, пожалуйста, сделай то, о чем я тебя попросила, сообщи им.

— Договорились, я им позвоню.

— Спасибо.

Я вышла из офиса. На выходе мне каким-то чудесным образом удавалось «держать лицо», но в лифте, наедине с собой, я без сил прислонилась лбом к стене.

«Она не только красива, но еще и чрезвычайно умна. Словом, девушка высокого класса! Как ты можешь себя с ней сравнивать?»

Его слова разъедали мне душу, как соль разъедает рану. Хуже всего было не то, как глубоко он ранил меня, а то, что я не могла злиться на него. С чего бы это? Ну и что, что он невысокого мнения обо мне? Ведь он для меня никто, и я для него пустое место. Похвально, что он так уважительно отзывался о своей бывшей. В конце концов, он ведь хотел жениться на ней, поэтому именно так и должен был думать.

Разве муж или жена — это не те люди, которым мы должны быть преданы до конца жизни? Не должны ли они стать идеалом для нас? Вот и она показалась ему идеальным человеком. Самым мучительным в этой ситуации было то, что мой идеальный человек, мой Бэш тоже решил, что я недостаточно хороша, хотя я стала для него самым близким человеком. Он видел меня в лучших и худших жизненных обстоятельствах, и все-таки в его глазах я не стала самой красивой и умной. Это просто убивало меня.

Идя к велосипеду, я вглядывалась в лица людей, проходящих мимо, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей. Вытащив камеру, я сделала несколько снимков. Через объектив мир казался куда привлекательнее. Может быть, это потому, что у меня получалось увековечивать прекрасное мгновение? Нью-Йорк чрезмерно заселён, люди все время куда-то спешат, толкаясь, но на самом деле не видят друг друга.

Передвигаясь на велосипеде, я наслаждалась легким бризом. Мне не терпелось скорее сесть за рисование. К счастью, путь домой не был долог.

Подъехав к дому, я подкатила велосипед к входу в здание, и вдруг мимо меня словно ураган пронеслась маленькая девочка, бросившая своего медведя и едва не сбившая меня с ног. Лапа медведя была оторвана, ему не хватало одного глаза, и из его спины торчал наполнитель.

— О, извините, пожалуйста. Она просто слишком возбуждена, — светловолосый мужчина с легкой щетиной на лице посмотрел на меня сквозь толстые стекла черных очков, сидящих у него на носу. Он был похож на «ботаника», но весьма симпатичного.

— Все в порядке. Возьмите, она уронила. — Я отдала ему медведя.

— Вы новенькая из квартиры 34В, да? — Он протянул мне руку. — Я Тоби Уэсли из 32-й, двумя этажами ниже. Приятно познакомиться.

— Гвиневра По, но называйте меня Гвен. Приятно познакомиться с вами. — Я пожала его руку.

— ПАП! — прокричала девочка у входа.

— Добро пожаловать! — сказал он и заторопился к дочери.

Я улыбнулась, видя, как медвежонок беспомощно торчит у него подмышкой, и направилась к лифту.

Последнее, что я ожидала увидеть, поднявшись на этаж, — Илая, сидящего у двери квартиры с бутылкой вина и пакетом продуктов. Вместо костюма на нем были надеты темные джинсы и застегнутая на все пуговицы рубашка.

Он не посмотрел на меня, и я, не говоря ни слова, прошла к своей квартире, продолжая изумляться тому, что меня как-то угораздило стать его соседкой.

— Прости меня, — произнес он, когда я уже вставила ключ в замочную скважину.

Оглянувшись, я осмотрела холл, думая, что здесь есть кто-то еще.

— Да, я разговариваю с тобой. — Он поднялся с пола и повернулся ко мне лицом. — Прости меня за то, что я наговорил тебе, это было… Я вел себя, как задница… Я пришел помириться с тобой. — Он указал на вино и пакет.

Отвернувшись, я открыла дверь.

— Я в порядке!

— Уверен, что это не так.

Я почувствовала нарастающее раздражение.

— Я знаю, что ты не в порядке, потому что и сам далеко не в порядке. Мы говорим «все нормально», а на самом деле просто не знаем, как себя чувствуем в данный момент. Еще труднее объяснить это другим людям.

Я бросила на него взгляд. Он опять показал мне бутылку вина.

— Ты же вроде бы доктор? Не должен ли ты сейчас быть на работе вместо того, чтобы пить в середине дня?

— Да, должен. Но я целый месяц вкалывал, не вылезая из больницы, вместо того, чтобы наслаждаться своим медовым месяцем. Так что… я отработал больше, чем положено, — искренне ответил он.

В его глазах читалась абсолютная потерянность, как и в моих, и я испытала прилив понимания и человечности, которые оказались способны заставить меня пить с человеком, которого я даже не знала.

Я открыла дверь, приглашая его войти, и поставила велосипед у стены.

— У тебя до сих пор нет мебели, — констатировал он, оглядывая пространство вокруг себя.

Он прав, моя квартира выглядела голой. В гостиной на стене одиноко висел телевизор, и еще на подоконнике огромного окна, из которого был виден весь город, лежала подушка. В этом месте я любила сидеть.

— Меньше мебели, больше пространства для работы, — ответила я, снимая туфли, и направилась на кухню. — Зато у меня есть бокалы!